Ностальгия. Сергей Константинович Карамов

дней нескончаемого боя Николя захватили в плен вместе с его фельдфебелем. Только они и остались в живых. Теперь Николя и Тимофей сидели запертыми в сарае, ожидая расстрела. Подмоги ждать Николя было неоткуда – белогвардейцы находились вдалеке и вряд ли знали, что отряд Воронцова уничтожен. Оставалась слабая надежда

      на побег, но Николя очень ослаб после боя, к тому же сильно болела голова. Когда

      Николя и Тимофея окружили красноармейцы, кто-то сзади сильно ударил прикладом по голове Николя.

      Молчание прервал Николя:

      –Как вы думаете, Тимофей, когда нас расстреляют?

      Тимофей поскучнел:

      –Ох, ваше благородие… Я… я даже не хочу о том думать.

      –А надо бы! Хотя… хотя что еще нас ждет?– задумчиво произнес Николя.– Жизнь на чужбине без родины, побег из России? Или жизнь вместе с дураками и ворами?

      –Ой, ваше благородие, жить с дураками и ворами, думаю, страшнее смерти,– признался Тимофей, вздыхая.

      –Да еще нехристями,– добавил Николя.– Нет сейчас прежней России!

      Тимофей поспешно перекрестился.

      Николя помрачнел, вздохнул и продолжил:

      –Я воевал, делал, что мог… Как и многие со мной!.. Теперь Россия в руках

      неграмотных батраков, воров, лапотников!

      Дверь в сарай резко распахнулась, вошли двое красноармейцев.

      –А ну встать, Воронцов!– скомандовал один из красноармейцев.

      Николя медленно поднялся.

      –На выход!

      Глава 9

      Допрос.

      В хате сидел за деревянным столом небритый человек в черной кожаной гимнастерке

      и кожаной фуражке. Грубое, морщинистое отечное лицо, красный мясистый нос, взъерошенные светлые волосы, злые прищуренные серые глаза произвели очень неприятное впечатление на Николя, когда он вошел в хату и увидел этого человека в кожанке.

      Николя стоял со связанными руками.

      Человек в кожанке что-то быстро писал, куря. На столе лежал маузер. Рядом стояли двое красноармейцев, которые привели на допрос Николя. Николя ожидал, что к нему обратятся с вопросами, но человек в кожанке молчал, продолжал писать.

      «Гм, делает вид, что не замечает меня,– подумал Николя,– ладно, будем тоже делать вид, что мы не расстроены, спокойны и очень уверены в себе!»

      Так в молчании прошло минут пять. Наконец, человек в кожанке поднял голову:

      –Ах, привели белого? Н-ну?

      –Что значит «ну»?– спросил Николя.

      -Ну, каково тебе в сарае?

      –Во-первых, попрошу мне не тыкать, а…

      –А во-вторых,– перебил Николя человек в кожанке, вставая и грозя маузером,– хочу

      тебе сказать: здесь теперь мы хозяева! Мы теперь командуем буржуями!

      –Именно из-за этого меня привели сюда?

      –Нет, не только из-за этого. – Человек в кожанке сел, пристально глядя на Николя.– Знаешь, кто я?

      –Нет. И знать не хочу.

      –Только ты не груби! Не груби. Я комиссар Щеглов. Звать можешь меня Иваном Дмитричем.

      Николя молчал.

      –Ну, чего молчишь?

      –А