Мистерия мести (сборник). Вадим Панов

недавно проветривали. А пыль на мебели отсутствовала как класс.

      – Здесь убираются?

      – Откуда мне знать?

      – Но ведь дверь опечатана!

      – В таком случае мы имеем дело с магией.

      Знаете что? Опытный сотрудник Следственного комитета не имеет права так реагировать на возможное преступление. Или на загадку. Или на странность. Неважно. Я сказал, что в опечатанном полицией помещении слишком чисто, а Мира лишь плечами пожала. Нормально? Нет, ненормально.

      Но делать госпоже следователю замечание я не стал. Для этого у неё имеется начальство.

      Зато заметил кое-что другое:

      – Забавные скульптуры делал Винсент Борисович.

      – Очень забавные, – согласилась Мира.

      Ещё бы не согласиться!

      Самую большую комнату квартиры – а она действительно была велика, ярдов пятьдесят квадратных, не меньше, – Шарге превратил в студию. Рабочие столы, листы с карандашными набросками, какие-то металлические каркасы, соединения, гипс, но главное – сами скульптуры. Необычные. Завораживающие и отталкивающие одновременно. Законченных образцов в студии не нашлось, только их части и макеты из папье-маше, но то, что я видел в миниатюрах, поражало воображение. Шарге умело сочетал птиц, зверей и даже насекомых, порождая на удивление дикие, кровожадные образы, которым позавидовали бы создатели средневековых мифов. Помесь леопарда с верблюдом, говорите? Льва с орлом? Ну-ну… А богомола, жука-оленя, варана и саблезубого тигра в одном флаконе не хотите? Или тираннозавра с гориллой? В кирасе и с мечом? Кому нужны такие твари?

      – Шарге работал на киностудии? – прошептала Мира.

      Предположение было самым очевидным, но, увы, неправильным.

      – Нет, – вздохнул я. В личном деле скульптора о сотрудничестве с киношниками не было сказано ни слова. – Но я не представляю, кто может заказать такую тварь…

      – Я видела таких в богатых домах, – прищурилась моя спутница. – Года полтора назад началась эта мода: украшать дикие парки странными тварями. Типа защитники.

      – Типа они все спятили.

      – У богатых свои причуды.

      Я вспомнил Мальцева, собирающегося отгрохать покойной жене мраморный мавзолей с двенадцатифутовой голой статуей и спорить не стал.

      Мира же быстро просмотрела стопку эскизов на столе, дёрнула плечом, пробормотав: «Ерунда какая», – и прошла в следующую комнату.

      – Ты идёшь?

      – Да.

      Надеюсь, мой голос прозвучал без напряжения. Спокойный ответ на естественный вопрос, всё в порядке. Я слышал, как Мира открывает шкаф и выдвигает полки, и молил о том, чтобы она не вернулась. Потому что у окна стояли кресло и маленький шахматный столик с недоигранной партией. А в кресле лежал ещё один эскиз. Он был прикрыт пледом, и Мира его не заметила. А я разглядел. И даже верхнюю часть рисунка разглядел и потому вспотел за те два шага, понадобившиеся, чтобы добраться до кресла.

      А когда добрался, понял, что разглядел правильно. Не ошибся.

      Эскиз изображал длинную чёрную тварь с острыми металлическими когтями и ярко-жёлтыми глазами. С виду неуклюжую,