Мистерия мести (сборник). Вадим Панов

узнать. – «Переплетение» принадлежит некоему частному лицу, которое предпочитает жить за границей, а Москву посещает наездами.

      Ага, и оттуда, из заграницы, не подпускает к своей собственности людей уровня Мальцева. Очень, очень любопытно.

      – У частного лица есть имя?

      – Евлампий Спиридонович Иванов, и клуб «Переплетение» – его единственный источник дохода. К тому же господин Иванов – инвалид детства и имеет право на налоговые льготы.

      – Остроумные ребята, – буркнул я.

      – Согласен, – кивнул Байконурыч. – Управляет клубом некий Автохонт Полуэктович Бенциев, но разузнать номер его мобильного я не смог – видимо, зарегистрирован на другое имя, – а в полицейских базах он ни разу не появлялся.

      – Законопослушен, как лечебная пиявка?

      – И даже ещё сильнее.

      По тону я понял, что Байконурыч иссяк: всё основное он выложил и теперь копался в памяти, вспоминая мелкие подробности.

      – Не знаю, насколько это важно, но Мальцев заморозил строительство мавзолея для ненаглядной Тины.

      – Проигрался на бирже?

      – Архитектор принёс окончательный вариант на утверждение, а директор сказал, что подумает, хотя раньше всё, связанное с Тиной, было для Мальцева приоритетом. – Байконурыч помолчал. – И ходят слухи, что он пытается наладить контакт с первой женой.

      Почему директор охладел к расследованию и, как теперь выяснилось, к самой Тине? Фотография из машины Торопова ни при чём: на неё Мальцев уже смотрел равнодушно. Узнал о магистре и потому в печали опустил руки? Мол, пусть любовник за тебя мстит и мавзолеи строит? Очень похоже, если честно, однако мне казалось, что директор поступил бы в этом случае как-нибудь иначе. Сильнее, что ли… Или неожиданнее…

      – Ты в курсе, что за тобой перестали следить? – напоследок спросил Байконурыч.

      – Уверен?

      – Иначе промолчал бы.

      – Тогда не в курсе.

      – Иногда это хороший признак, а иногда – очень плохой, – обнадежил меня мой проницательный друг. – Бывай.

      – Увидимся.

      Как только Байконурыч вышел из кафе, у меня зазвонил телефон – Мира. Я не разговаривал с ней с тех пор, как мы расстались в студии Шарге, и пропустил звонок сейчас: в соседнем ресторане – три дома вверх по улице – изнывала в ожидании первого свидания со мной белокурая подруга Тины, и я решил не тратить времени на необязательный разговор.

      Потом, красавица, потом…

      Я в пять минут добрался до ресторана, ещё с улицы, через витрину, увидел женщину – фотографию Торопов сделал настолько недавно, что Джина даже причёску не поменяла, – уселся за её столик и обаятельно улыбнулся:

      – Добрый вечер, госпожа Разбегаева.

      Помните, я говорил, что умею чертовски обаятельно улыбаться? На этот раз сработало, потому что женщина улыбнулась в ответ и тут же предложила:

      – Можно просто Джина.

      В девичестве, надо полагать, Евгения.

      «Настоящая» подруга Мальцевой оказалась натуральной платиновой блондинкой лет тридцати на