Майор Пронин против врагов народа. Арсений Замостьянов

Пронин выбрал песню Вертинского «Откровенный разговор».

      – Да, товарищ Элоранта, так-то оно так, да только пора и вам что-нибудь мне, старику, рассказать. А то моя-то болтливость всем известна, а вот вы…

      – Болтливость?

      Элоранта прожевал очередное пирожное. С обращением «товарищ» бывший коммерсант уже свыкся.

      – Разве у вас в управлении держат болтунофф? Я ви-ител фаш плакат с надписью «Полтун – на-хот-тка для шпий-она»…

      – Ну а я – разве не находка для шпиона? С русской классикой вас познакомил, теперь вот к десертным меню лучших московских ресторанов приобщаю. Да, дорогой эстонский товарищ, мне за вас от начальства уже влетело.

      – Как влет-тело, так и выл-летит, – неожиданно огрызнулся тот.

      Пронин улыбнулся: его собеседник делал успехи. Вертинский в этот момент запел:

      Чем ворчать и омрачать свидание,

      Улыбнись и выслушай меня:

      Человек без нового задания –

      Все равно что спичка без огня.

      Пронин улыбнулся и подхватил концовку песни:

      И давай, запомним, друг мой милый,

      Нынче мало Родину любить.

      Надо, чтоб она тебя любила!

      Ну, а это надо заслужить.

      – Это хорошо, это по-нашему. Товарищ Вертинский положил на музыку стихи молодого советского поэта – Сергея Смирнова. Да я вас с ним познакомлю, он общительный парень. Фронтовик, между прочим. Как вам песенка?

      Элоранта неопределенно хмыкнул.

      – А по-моему – содержательно и боевито, – продолжал Пронин. – А ведь что он раньше пел? Помните? «Ах, где же вы, мой маленький креольчик?» Впрочем, тоже неплохо. Ведь маленький креольчик может и подрасти.

      Пронин запел, жестикулируя, словно играет на рояле:

      Мой маленький китайский колокольчик.

      Капризный, как дитя, как песенка без слов.

      – А нам с вами нужны слова. И хорошо бы – побольше нужных слов. Теперь я обязательно поставлю вам еще одну песню – мою любимую. Про войну. Кстати, у меня для вас приготовлен небольшой, но уютный домик в Валентиновке. Это такая небольшая подмосковная станция. Домик так себе – рубленый, с русской печкой. Ну, там личный колодец, хозяйство имеется. В хозяйстве и патефон найдется. Я вам пластинок подброшу. Там, конечно, безлюдно. Одиноко. Нет женского общества. Но у меня со времен моего унтер-офицерства в Прибалтике… Да-да, я ведь был унтером Гашке… Не слыхали о таком? Так вот, у меня осталась небольшая, но эффектная коллекция французских картинок… У гестаповских геноссе она пользовалась бешеным успехом. Поделюсь. И никто там не тронет нашего хорошего товарища, скажем, финна. И фамилия у него будет не Элоранта, а, к примеру, Валтонен. Товарищ Айно Валтонен. Может быть, он будет даже личным другом товарища Рахья. Да что там Рахья, мы его с самим Отто Вильгельмовичем Куусиненом сведем. А что – какие наши годы? И у него будет чистый советский паспорт. И пенсион от государства. Каково? Пусть