На окраине Руси. Мифология и язычество балтов. Анатолий Мержинский

войт приступил к расследованию, каким образом гусенок попал в гнездо аистов. Нашел виновных мальчишек, и родители крепко выпороли их розгами в волостном правлении; но это не повело уже ни к чему: весной 1844 года аисты в Сильпию не возвратились и даже в окрестностях ее ни одно гнездо их занято не было даже впоследствии.

      Это, однако же, не единственный случай аистового правосудия. Немало есть рассказов об этом, не только словесных, но даже в печати, и притом на всех языках.

      К.Вл. Войцицкий в «Zarysach Domowych» говорит, что в конце августа 1835 года он сам насчитал на лугу до 200 аистов, собравшихся вместе. Это было в последние дни их перегринации, перед зимним отлетом. Крестьяне такие сборища называют «сеймиком» или «вечем аистов» и уверяют, что остающийся по болезни аист плачет слезами, видимо, льющимися из глаз.

      В «Виленском магнетическом памятнике» за 1816 год была помещена записка какого-то ксендза I. S. об аисте. Юцевич повторяет эту записку, не ручаясь, впрочем, за ее достоверность. Вот что пишет ксендз:

      «Всем известен довольно распространенный у нас обычай приручать журавлей или аистов и держать их в кухнях как для собственного удовольствия, так и для очистки жилищ от жаб, гадов и т. п. У одного помещика в Польше был также прирученный аист, который лето жил в кухне, осенью отлетал, а на весну возвращался в ту же кухню. Пред самым отлетом его, одною осенью, помещик привязал ему на шею жестяной ярлычок с надписью:

      «Наес ciconia de Polonia» (Этот аист из Польши).

      Весной аист возвратился с золотой табличкой, на которой было написано:

      «India, cum donis, remittit ciconiain Polonis» (Индия с дарами возвращает аиста полякам).

      Обрадованный помещик осенью привязал к шее аиста опять жестяной ярлык с прежней надписью. На весну аист прилетел, но уже не с золотой, а с медной дощечкой, на которой была надпись:

      «Grata Japonia pro haec ciconia» (Благодарная Япония за этого аиста).

      Неизвестно, продолжал ли любознательный помещик дальнейшие дознания о том, куда аисты улетают на зиму».

      По мнению древних литовцев, аист возвращается с нильских берегов в конце марта и приносит на своих крыльях плиску. Появление аиста было причиною всеобщего веселья в Литве. Многие хозяева устраивали у себя в честь прилета дорогого гостя пирушки, на которые приглашали друзей и знакомых, и праздники эти назывались Стеркавимас, от Стеркус – аист. В христианское время днем прилета аистов начало считаться Благовещение (Бловещус).

      2. Кукушка (Гегуже)

      По Юцевичу («Литва», с. 47), кукушка в народных поверьях занимает первое место между теми несчастными, которые подверглись превращению. Гегуже была когда-то дочерью богатого литовского боярина (байорс), имела трех братьев, которых горячо любила и посвятила всю свою жизнь, чтоб угадывать и исполнять малейшее их желание. Но вот запылала война доблестного Кейстута с меченосцами, и все три брата стали под его знамена. Кончилась война, литовцы возвратились победителями, торжествующие, не