Читая Тэффи. Геннадий Николаевич Седов

покой. Месяц спустя вышел посмертный, пятый по счету, сборник ее стихов «Перед закатом» удостоенный Пушкинской премии, вторично в ее литературной карьере.

      Киигу она купила в типографской лавке, в день выхода. Пухлый том с портретом, стихотворения, баллады, фантазии. Стала читать драму «Бессмертная любовь». Средневековый сюжет с оккультным подтекстом в стиле английских баллад. С трубадурами, ведьмами, призраками. Замужняя графиня влюблена в романтичного Эдгара, готова бежать с ним из замка от сурового, деспотичного мужа. Уличенная в измене, скорее платонической, нежели земной (женщиной в полной мере чувствует она себя в объятиях брутального супруга, графа Роберта де-Лаваля) умирает мученической смертью под пытками палача.

      Полусказочная история явно перекликалась с личной жизнью Маши. Запутанными отношениями с чуждым по духу красавцем-мужем, «поэтическим романом» (поэтическим ли?) с Константином Бальмонтом, о котором не переставали сплетничать в гостиных.

      Она перечитала еще раз заключительный эпизод.

      «Снова доносятся нежные звуки арфы. Агнесса приподнимается на ложе и говорит медленно и торжественно, с вдохновенным лицом:

      Агнесса: Предсмертному я внемлю откровенью:

      Пройдут века – мы возродимся вновь.

      Пределы есть и скорби, и забвенью,

      А беспредельна лишь – любовь!

      Что значит грех: Что значит преступленье?

      Над нами гнет невидимой судьбы.

      Слоним ли мы предвечные веленья,

      Безвольные и жалкие рабы?

      Но эту жизнь, затоптанную кровью

      Придет сменить иной бытие.

      Тебя люблю я вечною любовью

      И в ней – бессмертие мое.

      Я умираю… Друг мой, до свиданья,

      Мы встретимся… И там ты все поймешь:

      Меня, мою любовь, мои страданья,

      Всей нашей жизни мертвенную ложь.

      Прощай, Роберт! Я гасну… Умираю…

      Но ты со мной, и взгляд я твой ловлю.

      Твой скорбный взгляд… Ты любишь?!

      Знаю, знаю, и я тебя прощаю и… люблю!

      (откидывается на изголовье и остается неподвижной)

      Роберт: Открой глаза! Открой! Не притворяйся!

      (обращается к доктору):

      Скорее, врач! Послушай сердце ей!

      Доктор: (выслушав сердце Агнессы): Она мертва.

      Роберт: Не верь. Она нарочно дыханье затаила и молчит,

      Чтоб посмотреть не буду ль я терзаться и звать ее. Я знаю эту тварь.

      Она живой в могилу лечь готова, чтоб сердце мне на части разорвать…

      Доктор: Она мертва. Не дышит. Нет сомненья.

      Роберт: А! (после некоторой паузы говорит спокойно): Хорошо. Тогда ступайте все. Вы не нужны мне более…

      (Доктор, палачи и слуги уходят, оставив один факел, слабо озаряющий подземелье. Роберт молча смотрит несколько минут на умершую и падает ей на грудь с отчаянным воплем)»…

      «Удивительно, – думала она, – какой точный слепок с ее жизни! Нелюбимый муж был с ней до последней минуты. Мучился, страдал.