Смех и грех Ивана-царевича. Дарья Донцова

которая называется «Опочивальня князя». Или Анфиса с Елизаветой, обустраивая музей, решили изобразить, что он только-только отправился стрелять уток? Сбросил домашний наряд, надел охотничий костюм, сапоги…

      Я подошел к окну, потушил фонарик, отдернул занавеску и понял, что нахожусь совсем недалеко от столовой, куда, собственно, и направлялся. Просто ошибся поворотом, минуя холл, зарулил не в ту галерею.

      Дверь тихо скрипнула, я быстро повернулся и оторопел: в проеме стоял черный пес. Он был огромным, мощным и совершенно не вызывал желания ласково потрепать его по голове.

      Глава 8

      Я вздрогнул и неожиданно для самого себя заискивающим голосом произнес:

      – Хорошая собачка…

      Псина попятилась, дверь захлопнулась.

      Я перевел дух и тут же почувствовал себя полнейшим идиотом, потом приказал: «Ваня, очнись! Ты сейчас видел Матвея Ильича, который после смерти Семена Кирилловича изображает привидение». Представляю, как старик развеселился, услышав фразу, которую я выпалил от растерянности. Но что уж греха таить, всем известно, что я слегка побаиваюсь псов, в особенности одного со мной веса. Вот только почему отец хозяйки решил прикинуться Корнелием, главным действующим лицом придуманной Семеном Кирилловичем легенды? Экскурсанты давно покинули особняк, настало время ужинать…

      Продолжая удивляться, я вошел в столовую, увидел, что вся семья уже сидит за столом, и встал возле буфета.

      – Милый, ты забыл принять свои витамины для шерстистости! – воскликнула Эмма Геннадиевна.

      Матвей Ильич, сосредоточенно ворошивший вилкой салат в тарелке, замер:

      – Мамочка, а разве я такие пью?

      Мой взгляд уперся в лысую голову старика. Хм, похоже, ему уже нет необходимости поддерживать свою, как выразилась его супруга, шерстистость.

      – Папочка, я разговариваю с Ричем, – засмеялась Эмма Геннадиевна.

      Пуделек, наряженный в ярко-красный свитер, вышитый белыми оленями, сидел на стуле около своей хозяйки. Услышав свое имя, он издал тихий звук, менее всего напоминавший лай, скорее уж мышиный писк, и попытался спрыгнуть на пол. Но хозяйская длань ловко схватила его за ошейник:

      – Сидеть! Открывай рот, дорогой.

      Рич уныло завыл.

      – Это смешно, – отрезала старушка. – Хочешь колбаски? Вот, видишь, дружок, ломтик докторской? Я в него заверну таблетку для шерстистости и витаминку для глаз. Сейчас найду их…

      Эмма Геннадиевна, поправив бифокальные очки, начала суетливо передвигать армию стоявших возле ее тарелки разноцветных баночек и бормотать:

      – Это что? Экстракт подорожника от артрита. Нет, его пьет папочка. И капсулы от потери памяти тоже для него.

      Матвей Ильич, вздрогнув, возразил:

      – Мамочка, у меня с головой полный порядок.

      Жена оторвалась от медикаментов:

      – В каком смысле, папочка?

      – Я не страдаю маразмом, – пояснил муж, – отлично помню, что происходило сегодня.

      – Экое