Огненный перст (адаптирована под iPad). Борис Акунин

судна муравьями снуют люди. Кто-то карабкался по снастям. Из воды вынырнул, заблестел мокрый якорь.

      – Пойдем прямо на него – ускользнет. – Гад зачем-то послюнил палец, поднял его над головой. – Надо вытянуться цепью. Замкнуть выход из бухты. Тогда никуда не денется.

      Вдруг над срединной мачтой корабля раскрылось квадратное серое полотнище; еще два поменьше, косоугольные – спереди и сзади. Будто сизый голубь раздул грудь и расправил крылья.

      – Что это, Гад?

      – Паруса. На них под ветром ходят.

      Этого князь не понял, однако мысль о том, что нужно закрыть выход из бухты, ухватил.

      – Зык, ко мне! – крикнул он.

      Зыком назывался дружинник с особенно зычным голосом. Такой имелся в каждой ладье.

      – Ори: «Плыви за мной! Передай дальше!»

      Две эти фразы, выкрикнутые лужеными глотками, разнеслись над золотисто-изумрудными водами восемнадцатикратным эхом.

      Славянские селезни, бешено работая веслами, мчались ко второму мысу. Пришел в движение и корабль. Полотнища захлопали, надулись; разом приподнялись и опустились весла: верхние очень длинные, нижние покороче.

      Через минуту-другую корабль, несмотря на размер и тяжесть, развил скорость, вдвое, если не втрое бо́льшую, чем у северичей.

      – Уйдет! Не поспеем! – взвыл Воислав.

      Но грек вдруг качнул парусами и сменил курс, словно передумал бежать, а решил сойтись с преследователями.

      – Будет биться? – изумился князь. – Один? Или сдаться хочет? Нам пленных не надо. Для добычи места бы хватило. Велю всех переколоть.

      На корабле словно подслушали жестокий посул. Снова двинулись косые паруса, взбурлила под острым носом вода. Грек опять сделал крутой поворот.

      – Почему рыскает? – спросил Воислав.

      – Ветер сбоку, – коротко ответил волхв. – Купцу не уйти. Стрибог к нам милостив.

      Оставив одну руку на кормиле, он поплевал на ладонь другой и дал ветру сдуть слюну. Стрибог, повелитель воздуха, принимает такое подношение как обещание будущей награды.

      – Сделай то же, князь.

      Воиславу было не в разум, почему хорошо, что ветер сбоку и за что нужно сулить мзду Стрибогу. Сейчас надо было звать на подмогу Перуна – покровителя воинов. Обидится Перун – не видать удачи в битве.

      Не послушал князь волхва. Вырвал из бороды целый клок волос и кинул через плечо.

      – На́, Перун, тебе, а ты – мне! А после стотину дам!

      «Стотина» – сотая часть добычи. Пожадничал Воислав, очень уж был уверен в победе. Обычно перед битвой Перуну обещают десятину. А дадут иль нет – это после видно будет. Если добычи меньше, чем думалось, могут и не дать.

      Грек, кажется, понял, что не проскочит, и изменил тактику. Теперь он шел наискось, к первому мысу, оставшемуся позади.

      – Будет прорываться с боем, – сказал Гад. – Через наш хвост. Кто замыкающий?

      – Тур Одноглазый. – Князь хохотнул. В предчувствии драки он всегда впадал в нетерпеливое, радостное возбуждение. – Через Тура не прорвется. Зык, ко мне! Кричи: «Всем заворачивать! Бой!»

      «О-о-й!