Огненный перст (адаптирована под iPad). Борис Акунин

греков. У них ткани разные. Посуда. Серебро. Прозрачный кувшин помнишь? Он из стекла. У греков таких много. Вернешься с добычей – все тебе поклонятся. Древовичи, ладиничи, даже поляне. Все встанут под твою руку.

      Вождь кивнул. Вот теперь он обернулся лицом к воинам, зная, что его гордый и спокойный вид придаст им бодрости.

      – Я бы поплыл на греков прямым путем. Я не боюсь провести ночь в море. Но они… – Он показал на дружину. – Они не захотят. Они не привыкли к такой большой воде.

      Гад не стал спорить.

      – Ничего, княже. Доплывем и берегом. Может быть, нам повезет. Мы встретим купеческий корабль. Там бывает много добра. Очень много. Хватит нагрузить все ладьи. Тогда незачем ходить на Керкинтий.

      – Нет. Я хочу взять греческий город. Хочу попробовать греческих женщин. Хочу поставить на самом высоком месте моего кабана. – Князь показал на клыкастый череп. – Пусть греки узнают про Воислава!

      Прикрыв ладонью глаза от солнца, он посмотрел назад, на растянувшуюся по морю флотилию и выругался:

      – Что отстали? Осерчай на них Перун!

      Брани крепче этой у северичей не было.

      Головной корабль далеко оторвался от остальных ладей.

      – Осушай, осушай! – крикнул Воислав.

      Борта ощетинились застывшими веслами: пятнадцать с одной стороны, пятнадцать с другой.

      Князь пробирался к корме – медленно и трудно перешагивая через скамьи, опираясь на плечи гребцов. Отодвинул кормщика, встал у руля сам. Принялся командовать – небыстро:

      – Йэ-эх!..Йэ-эх!..Йэ-эх!

      Весла задвигались медленней, чем раньше. Разрыв стал сокращаться.

      Через час или полтора Воислав снова подозвал волхва. Тот всё это время оставался на носу. Смотрел на солнце через какую-то дощечку с прорезью.

      Подошел – но не стремглав, не сразу.

      «Эк ловок», – подумал князь, завидуя легкости, с которой Гад перемещался по раскачивающейся ладье.

      – Я думал, – гордо сказал вождь. – Я считал. Как ты учил. Сейчас у меня тысяча воинов без двадцати, так? Покорю древовичей – возьму с них еще четыреста. Или пятьсот. С ладиничей возьму триста. С полян можно взять семьсот, даже больше. Зимой по льду доберусь до смоличей. У них лучники хороши. Возьму двести. Это сколько всего будет?

      – Вместе с твоими почти три тысячи.

      Маленькие голубые глаза князя – густая борода подбиралась к ним чуть не вплотную – загорелись восторгом.

      – Никогда ни у кого столько не было! Какой у греков самый большой город? Только чтоб на этой стороне моря.

      – Корсунь. Он дальше Керкинтия. Ненамного. Большой город, очень богатый. В десять раз больше Керкинтия.

      – Я знаю про Корсунь. – Воислав торжественно воздел ручищу. – На следующее лето он мой будет!

      – Помолчи-ка, княже. – Гад, сузив глаза, всматривался в линию берега. Ноздри хищно затрепетали.

      – Ты чего? – забеспокоился Воислав.

      – Тссс. Мне Россох шепчет…

      Так звали бога реки и всякой воды, чтимого северичами.

      – Жиром