Иллюзион. Сказки оживают в полночь. Ирина Муравская

сочувствую, ― только и могла ответить она. ― Так это… как его там, Хрустальное ущелье вообще в другой стороне. Ты сюда-то как забрёл?

      – Сбился с дороги.

      – Я б сказала: затупил прям конкретно. Потому что свернуть с прямой дороги в эти дебри, куда нормальный человек бы и носа не сунул, я и не знаю, как можно умудриться. Ладно. Пошли. Думаю, у меня кое-что для тебя есть, ― Лукерья сползла на пол, нащупывая в полу кольцо. Люк со скрежетом открылся, дыхнув закисшим запашком. ― Фу, ― поморщилась она, собираясь прыгать вниз ласточкой. Лестницу в такой темноте тяжело было разглядеть. ― Воняет, будто кошка сдохла. Свечу захвати. Тут темно, как в заднице у петуха.

      Василий выронил недоеденный ломоть хлеба. Даже для его мозга, поддёрнутого плёнкой внушения, подобные выражения были уж больно резки.

      – Свет, говорю, дай, бестолочь! ― поторопило его сердитое бурчание из недр подвала.

      Богатырь суетливо схватил со стола оплавившуюся свечу и заторопился к Лукерье, правда едва не застрял в узком проёме. Слишком широки оказались его плечи. Едва деревянный настил не проломил, но обошлось.

      Сапоги снова потонули в чём-то мокром. Подсветив, стало понятно, что подвал по щиколотку утопал в воде, причём одной стороной, так как пол был наклонен. Он же сам видел, что избушка скособочена. Видимо, хрупкое строение медленно уходило под топь. И как эта девица не боится тут жить?

      А Лукерья не боялась. Ей было глубоко фиолетово, что её хата скоро окажется по крышу под водой. Она жила по принципу: день простояло и на том спасибо, ещё, значит, поживём. Так что бассейн в подвале её не беспокоил. Она преспокойно плескалась в грязной воде обутыми в лёгкие лодочки ногами, высматривая что-то на полках. А таких тут было много. Даже не полок, а торчащих из стены досок, заставленных всякой ерундой мимо которой носились испугавшиеся света крысы.

      – Посвети, ― потребовала она у Васи. ― Ага, так… Гусли-самоплясы не то, рубашка крапивная не то, горшок-кашевар нет, шапка-невидимка, гребешок, полотенце… Нет, нет… Ага, ― радостно воскликнула Лукерья. ― Клубок путеводный. Покажет дорогу. Лови, ― Василий с трудом поймал пущенный в него клубок. Внешне невзрачный. Обычные шерстяные нити. А Луша, тем временем, переместилась ниже, выискивая ещё что-то. ― Дальше поехали. Летающая дубинка, бочка Салтана, веник… Эй, а я тебя искала! Неделю подмести нормально не могу. Так… медовуха, медовуха… Класс, запасов ещё на недельку хватит… Вот, ― в полумраке сверкнул серебряный росчерк. Довольная Лукерья протянула гостю круглый щит. ― Самая крепкая сталь. Выдержит что угодно. Пригодится, когда дракончик захочет сделать из тебя шашлычок.

      Трехглавую ящерицу, бывшую когда-то человеком, Луша не жалела. Людей в принципе она не любила и с удовольствием бы сидела с попкорном, наблюдая, как человечество друг дружку убивает. Никого нет хуже, чем человек. Он по натуре своей жестокий, корыстный, двуличный и жадный. В этом его главное отличие от животного. Мир зверей куда порядочней.