Океан в изгибах ракушки или Синяя рыба. Валерий Игоревич Саморай

от «занудностей» – так девочка называла уроки Пара. У неё с учёбой были весьма натянутые отношения, которые лучше всего описывались, как паритетные. Она не трогала учёбу, а учёба не трогала её. Но когда стало ясно, что Пар от своего не отступит, Мия время от времени стала задавать своему учителю глупые вопросы – на первый взгляд довольно простые, но на которые у юноши не всегда находились нужные слова для ответа. Он либо входил в ступор от них, либо тихо про себя начинал злиться. Это забавляло воспитанницу. У её отца была учёная степень и маниакальная мания ко всему правильному, что послужило надёжной прививкой для девочки не вести себя «правильно».

      Так они прожили неделю, пока одно вечернее событие не заставило Пара покрыться холодным потом от увиденного за окном. В час после прихода сумерек он с Мией ожесточённо спорил, пытаясь привить воспитаннице уважение к старшим.

      На улице послышался громкий треск. Минуту спустя он повторился.

      – Господи, да что там делает этот Гаврон? Дома ему что ли не сидится? – раздражённо фыркнул Пар.

      – А чем ты не доволен? – игриво поинтересовалась Мия. – Он ведь старше тебя. Пойди и выскажи ему, как ты его уважаешь?

      Пар отодвинул шторку. За окном какая-то одинокая фигура, обломав от рядом стоящего дома кусок гнилой доски, шла к разведённому в конце улицы костру.

      – Что он задумал? Зачем он обдирает обшивку? – спросил сам себя Пар.

      Человек бросил дерево в огонь, и какое-то время стоял так неподвижно. Потом, словно загипнотизированный, он сделал шаг навстречу пламени. Тихо, не издав ни единого крика, он скрылся в танце красного цветка, словно был сделан из снега.

      Не теряя ни секунды, Пар, бросился к нему, приказав Мие никуда не выходить.

      Будто насытившийся зверь, окончивший свою трапезу, огонь тлел на углях обломков деревянных домов, лениво пугаясь резких порывов ветра. Никаких человеческих останков или обгорелой одежды среди сожжённого мусора не было. Пламя, полыхающее в человеческий рост, упало к самой земле, будто его кто-то усердно тушил, пока Пар к нему бежал. Но его никто не тушил, и юноша это прекрасно видел. Огонь будто бы всосался в землю, спрятавшись под грудой хлама.

      – Гаврон! – позвал единственного жителя этой деревни Пар. Но ему никто не ответил.

      – Что случилось? – спросила девочка друга, когда тот вернулся в дом.

      – У этого пьянчуги алкоголь окончательно все мозги выел. Он бросился в огонь, словно в бассейн с водой. И о чём он вообще думал?

      – Может, ему помочь? – с ужасом произнесла Мия.

      – Может, и помочь. Но он куда-то скрылся. На мой зов он не ответил. Завтра его поищу.

      Но искать никого не пришлось. Ещё до рассвета Гаврон постучался в домик к Пару, чтобы попросить у него спичек.

      – Сосед, не выручишь? Закончились и всё тут. Я их в куртке ношу, в кармане. А сегодня хо, смотрю, а карман-то – дырявый. Ну, они и вывалились куда-то. А печь топить надо! Холодно всё-таки.

      – Холодно,