На кресах всходних. Михаил Попов

куда еще тратить заработанное в боевом небе! Хорошей жизни хотелось многим, и многие имели на нее право. Большая часть столов находилась справа от стойки пана Желудка, середина оставалась для танцевания. У входа, рядом с гардеробом самообслуживания, стояли два стола, сегодня сдвинутые в один. За него, не советуясь с подельниками, уселся лейтенант, не снимая шинели, хотя внутри было очень тепло.

      Лейтенант откинулся спиной к стене и даже крючка на воротнике не расцепил. Черпаков шинель снял, сел так же, как лейтенант, и руки тоже держал под столом. Базилюк, весь уже извевшийся от сильных переживаний, поместился в торце и, в отличие от остальных, навалился грудью на стол.

      Пан Желудок бросил в сторону этой компании профессиональный взгляд, а второй – одной из официанток. Ни сержантам, ни тем более ефрейторам в офицерской столовой делать было нечего, но именно эти военные были отлично известны пану кельнеру, и возможности их карманов тоже. Никого из командиров с большими звездами не ожидалось нынче – возможно, обойдется без выговора за неразборчивость. Впрочем, и помимо пана Желудка были осведомленные люди в числе здешних завсегдатаев, знавшие, что эти трое – из-под крыла самого подполковника Василькова.

      Базилюк, не выдержав напряжения, начал раскачиваться вперед-назад. Должно же что-то начаться. Тот уличный шанс Черпаков, по мнению ефрейтора, упустил зря: место было глухое, момент подходящий. Как теперь все повернется на людях, и, как бы ни повернулось, ефрейтору впереди виделись только неизбежные неприятности. Лейтенант сидел с отсутствующим видом. Это злило не только Черпакова, но и ефрейтора. Все же очень неудобный человек. Как только он оказался в их деле? Говорят, что-то задолжал подполковнику, тот ему помогал после штрафбата, деваться лейтенанту было некуда, интендант отхлопотал его к себе в ведомство. Теперь наверняка и сам не рад.

      Лейтенант вдруг, не глядя ни на одного из своих предполагаемых собутыльников, сказал:

      – Ты бы ее все равно потом убил.

      – Это была моя баба, – осклабился Черпаков.

      К ним, улыбаясь, приближалась официантка, кажется Марыся. Юмор положения заключался в том, что одно время Черпаков с Марысей… впрочем, какой там юмор.

      Лейтенант выдвинулся из-за стола.

      – Ты куда? – встал и Черпаков.

      Марыся остановилась, сбитая с толку, прикрываясь подносом. Базилюк быстро закивал ей – неси, мол, неси сама знаешь что.

      – Руки помыть, – усмехнулся лейтенант и пошел в сторону стойки пана Желудка.

      Черпаков сел. Марыся ему улыбнулась, а когда поймала его взгляд, пожалела об этом.

      – Иди, иди, – зашептал Базилюк, отмахиваясь от нее своими огромными, грязными пальцами.

      Удивленно-обиженно, но безропотно девушка отошла от стола.

      Базилюк проследил за лейтенантом, он действительно, обогнув позицию пана Желудка, зашел за ширму в коридор, по которому можно было попасть только в одно место – нужник, где имелось несколько широченных, как для мамонтов, сортирных