Искания на Святой горе. Служение и борение иеросхимонаха Антония. Владислав Бахревский

почему не говорится о том и о том, а все о молитве; разве одна молитва спасет?! Будут укорять, хотя и не в глаза, а после на стороне, но только пред теми людьми, коим преподавалась молитва в слабости жизни, непостоянстве; словом – стараются всесильно ослабить усердие к учителю и тем подавить желание заниматься Иисусовою молитвою. Видится, что самая речь о ней им неприятна. Они в это время чувствуют себя нехорошо, а потому и стараются, чтобы совсем о ней не слышать.

      Неприязнь на Иисусову молитву, как и всякому понятно, есть дело бесовское».

      Брат Антоний отложил книгу. Такая фраза может вызвать неприязнь у отцов Церкви.

      – Ну что ж, читать так читать!

      Змея

      В каливе, куда перешла братия схимонаха Антония, не нашли дров, а зимы на Афоне совсем не райские.

      Лес, отведенный для рубки, показывал иеродиакон Николай, насельник ближайшей каливы. Отец Николай взялся помогать соседям. Работая топором, пел псалмы.

      Инок Тимолай – гусар Тимофей Алфеев – спросил отца Николая.

      – А старцы, наподобие преподобного Серафима Саровского, на Афоне нынче имеются?

      Иеродиакон ответил добродушно:

      – Святая гора – царство Пресвятой Богородицы. Все у нас есть: монастыри, скиты, келлии, отшельники, затворники. Кто с топором, а кто и с пером. Книги пишут, благочестию учат. А про святых так скажу… Святой человек прост, его не углядишь. Взять старца Сисоя. Жил затворником возле Новой Фиваиды. Так бы и отшельничал, но пришли разбойники, ятаганами рубили дверь, келлии, дверь деревянная, хлипкая, но устояла. Я видел ту дверь. Щели в мизинец. Не из бревен – из досок, не поддалась злодеям.

      Антоний слушал отца Николая, а смотрел на свой правый башмак. В носок башмака – кожа, слава Богу, крепкая – впилась серая змея. Не ахти какая великая – в две трети аршина.

      Отец Николай говорил увлеченно.

      – Правило у старца Сисоя самое простое: монах с Господом неразлучен ни единое мгновение своей жизни. Руки работают – сердце творит молитву, сердце устало – разум с Господом, разум притомился, глаза читают Священное Писание – и все заново, ибо только так возможно размягчить окаменелое сердце падшего человека.

      Уже все иноки смотрели на змею, кусающую башмак схимонаха Антония, иеродиакон Николай говорил и говорил:

      – Старец Сисой, поучая, рассказывает о капле и камне. Капля, упавшая на камень, следа не оставит. И миллион капель не просверлят отверстия, а вот через тысячу лет неотступной, нескончаемой работы вода все-таки одолеет камень. И с людьми то же самое. Только непрестанное пребывание с Богом вернет нам первозданную способность любить.

      Ахнул.

      – Змея!

      Схимонах Антоний наклонился – змея в его руке. Посмотрел вокруг, бросил змею вниз по склону – в ручей.

      – А ведь это к чему-то! – сказал брат Тимолай.

      – Уж не к войне ли? – испугался иеродиакон Николай.

      – Навоевались! Вся Россия костылями громыхает.

      – Россия