Дневник самоубийцы. Мяхар

заранее нежно и трепетно любя таким, какой я есть.

      Эх, доброта моя…

      16:34

      Мы нашли общий язык. Катя переименована в Сашу и ходит по квартире в дедушкином спортивном костюме, пережившем войну, голод и день победы. Странно, но ей он в пору. И почему мне дедушкины гены не передались?

      Также у нас запрещены разговоры про пол и прочее. Да, я шовинист! Но на душе как-то спокойнее стало. Теплее, что ли. Кстати, в том сундуке, что я отрыл в шкафу, кроме дедушкиного костюма была еще куча всякой всячины. В том числе и книга по оккультной магии, по уверениям автора, написанная на человеческой коже кровью незачатых детей. Последнее представить особенно трудно. Если их не зачали: как тогда кровь добыли?

      Предлагаю Саше поиграть вечером в некромантов. Взмыленный боксер, драящий ванну, моего энтузиазма не разделял, ибо количество плесени на ее стенах перешло из разряда грибок в царство "мох" и смертельно напугало Доместос и прочие чистящие средства.

      Периодически забегая в ванну, вношу те или иные предложения, наблюдая за работой человека и бурно радуясь, что драю не я.

      – А может, ты еще и ремонт сделаешь?

      – Надо будет – сделаю.

      Восхищенно улыбаюсь, изучая напряженную спину будущего домовладельца.

      – До моей кончины?

      – До.

      – За неделю?

      – Могу и за неделю.

      – О как. А кондиционер установишь?

      – Можно.

      – И батареи бы поменять.

      – Ну…

      – И стиралку. Говорят, ее подключить – плевое дело.

      – Я это…

      – А еще я всегда мечтал о ночном небе над головой. Чтоб светило по ночам. Мигало так… смогешь?

      – Попробую. – Мрачно.

      – Круто.

      22:18

      Изучаем с котом меню. Сегодня у нас утка по-пекински, вермишель под сыром и борщ. Я заказал всего понемногу. Кот выбирает между сметаной, кискасом и пивом, которое я щедро налил ему в плошку вместо воды. Ну а что? Есть повод. Я страшно богат.

      – Тебе у меня нравится? – уточняю я у Саши, изучающего дно кастрюльки из-под борща. Ничего, в следующий раз приготовит побольше.

      – Знаешь… я, кажется, у тебя не останусь.

      Хмурюсь, недоуменно изучая сосредоточенное лицо девушки.

      – Почему? Из-за ремонта?

      – И не только. За последние 8 часов ты меня так загрузил, что я впервые подумала о работе грузчика, как о чем-то простом и несложном.

      – Ну… ты отлично отдраила ванну. Думаю, она нескоро станет прежней. Я даже вспомнил, что у меня на плитке были рыбки, а не крокозябры с выпученными глазами.

      – И ты… ты не воспринимаешь меня как женщину! Одел в треники, зовешь Сашей. Это ранит.

      – Могу называть Катей. Да за такой борщ – хоть Василисой Прекрасной!

      – Нет. Не могу. Прости, но завтра я ухожу.

      С этими словами меня покинули, напрочь испортив настроение на ближайшие 24 часа.

      Воскресенье.

      Катя все же ушла. Одела платье, каблуки, парик и ушла. Незаметно сунул ей в карман рубин. Зачем? Не знаю. На душе как-то