Страсти по рыжей фурии. Татьяна Тронина

себе поцеловать меня – да и то в ответ на его нежности я пренебрежительно фыркнула и заявила, что меня не очень-то интересуют подобные вещи. С нежностями он отстал, но я очень хорошо видела, как его буквально трясет от желания обладать мной. Нечто подобное происходило между мной и первым моим мужем, только не так романтично и намного прозаичнее и грубее, поэтому я не торопилась отвечать на Митину любовь – опасалась, что все может закончиться так же плачевно.

      Он познакомил меня со своей мамой, тем самым намекнув, что у него все очень даже серьезно. Но, похоже, сделал это зря – его мама была довольно милой женщиной – почтенная пожилая дама старой закалки, – однако именно это и было проблемой. Она чуть не упала, когда я появилась в ее доме – в прозрачном крепдешиновом сарафане, в буйных кудрях и сплошь покрытая веснушками. Да еще Митя с гордостью заявил, что я актриса. Она старалась не подать виду, но я сразу поняла, что показалась ей безобразной и вульгарной. Порочной. Развращенной лицедейством. Целый вечер мы вели очень нудную беседу, обсуждая смесь политических и культурных тем, – Митя из кожи вон лез, чтобы показать, какая я умная и положительная, но, по-моему, бесполезно. Под конец вечера, когда Митя удалился на несколько минут, старая дама все-таки не выдержала и спросила с детским любопытством и ужасом:

      – Танечка, у вас такие интересные глаза... Это ваш естественный цвет или вы пользуетесь специальными линзами? Я слышала, в актерской среде такое очень популярно...

      – Естественный.

      – О боже, как интересно... – Она была совершенно шокирована. Наверное, я представлялась ей чем-то вроде мутанта, игры природы.

      Вечером Митя пошел меня провожать и в первый раз был допущен лицезреть мое жилище. Дорогой я не показывала вида, что сержусь – я, в общем-то, и не сердилась, – поэтому настроение у него было приподнятое, он страшно радовался, что я наконец-то позвала его к себе. Но не тут-то было...

      Я не дала ему полюбоваться результатами моего последнего ремонта – еще с порога я закатила скандал.

      – Какого черта!.. – сказала я, бросая свою сумочку прямо на пол. – Какого черта надо было делать из меня Юлию Пастрану!

      – Что? – вытаращил он глаза.

      – «Ах, Танечка так много читает...» – передразнила я его. – Вот и расхлебывай теперь. Юлия Пастрана была бородатой женщиной, которую показывали публике за деньги.

      – Не понимаю... – Митя был совершенно растерян.

      – Твоя мама смотрела на меня как на чудовище. Ты – ее сын, ты знаешь ее вкусы... Зачем же нужно было подвергать меня унижению, знакомить меня с ней?!

      – Какие глупости, тебе показалось!

      Я выкрикивала еще какие-то обвинения – бедный Митя уже не знал, что со мной делать, – как вдруг неожиданно успокоилась и засмеялась, совсем уж запутав его.

      – Прости, – сказала я. – Это все детские комплексы и обиды. Я, наверное, не права. Наверное, мне все показалось.

      – Ну да, я говорю – тебе все показалось... – Он взял меня за руку, но я тут же вырвала ее.

      – Идем, выпьем-ка еще чаю. Знаешь, в детстве я была очень некрасивым