Какого лешего?!. Николай Николаевич Шмигалев

ещё? Совесть заиграла? – пришла пора невесело потешаться лешему, поглядывая сверху вниз на виновато стоящего перед ним низкорослого Рюмашку.

      – Нет, не заиграла! – искренне ответил злыдень. – А что это такое, совесть?

      – А-а, для тебя это неважно! – махнул рукой Бульгун. – Так что тебе надо?

      Рюмашка потешно ощерился, оголив передние резцы, из-за чего стало совершенно не отличить его от обычной крысы.

      – Я тут прикинул, а что если тебе с атаманом нашим, со Стопарем это дело не обговорить. Если хочешь, я тебя с ним сведу, а то так он ни с кем левым, якшаться не будет. Что скажешь?

      – Что скажу, толку от вашего брата мало, – скептически отнесся к предложению Рюмашки леший. – Ты же сам сказал, что вы не трусло, но не ваше ремесло сделать что-то по-настоящему отчаянное.

      – Нет, это я так только про себя сказал, – совершенно не обиделся злыдень. – А Стопарь не такой, он как раз-таки отчаянный и смекалистый. Недаром он у нас атаманом. Поговори с ним, посоветуйся. Если с твоим планом он не согласится, то может чего дельного подскажет.

      Рюмашка умоляюще посмотрел на лешего. Может быть злыдень и не знал, что такое «совесть», но где-то глубоко внутри у него теплилось нечто похожее. Как минимум редкое среди злыдней чувство благодарности.

      И суровый лешак дрогнул под его просящим взглядом.

      – Думаешь, стоит ещё и на вашего атамана время терять?

      – Думаю, стоит! Пошли, Бульгун! – Рюмашка потянул лешего за рукав медвежьей тужурки. – Пошли п-п-приятель!

      – Ну, давай, сходим!

      Бульгун в сопровождении Рюмашки направился в логово злыдней.

      – А что тут думать, делать надо! – выслушав план лешего, Стопарь воспринял его идею «на ура!». – Сам бы я никогда до такого не додумался – тут надо отдать тебе должное, Бульгун, – а вот поучаствовать в подобной дикой авантюре у меня ума хватит.

      – Ты это серьезно?

      Леший не поверил услышанному. Думал, что, как пить дать, Стопарь сейчас тоже начнет увиливать, искать отговорки.

      – Более чем! Я в деле, раздави меня домовина! – подтвердил свое участие атаман злыдней. – Я пойду с тобой сам и не из-за желания творить добрые дела. На такие дела, как и на вашего брата мне плевать с высоченной виселицы. Просто засиделся я здесь, разгуляться мне надо. Чую то еще веселье будет. Это же надо додуматься, ведьмака споить. Вот я и подумал, а может действительно праздник душе устроить! Я его долго жду! – врал Стопарь, не было у него души, но врал вдохновенно, – Смотреть тяжело на творящийся вокруг беспредел. Люди все меньше пьют, все меньше дерутся по пьяни, реже от души проклинают друг друга. Сквернословят по пьяной лавочке, но это так, больше ради прибаутки. Мало осталось настоящих потенциальных пропойц и дебоширов. Вот раньше, помню, нажрутся все и давай молотить друг друга по мордасам. Кабаки в щепки разносили. Домой придут на рогах, за топор схватятся и ну гонять жену и тещу, а то и деток малых вместе с ними. Любо дорого смотреть. Не то что нынче. Выпил, пришел, уснул… Выпил, пришел, уснул… Никакой романтики!

      Леший,