Тишайший (сборник). Владислав Бахревский

Они меня взяли к себе, а тут вон чего приключилось.

      – Давай-ка, брат, спать! Тебя как зовут-то?

      – Саввушка.

      – А меня – Андреем. Иноземного полка поручик Андрей Лазорев! – Поручик хмыкнул с веселым удивлением и тотчас захрапел.

2

      Проснулся Саввушка в великой радости.

      Всю ночь ему дом снился. Матушка в сарафане золотистом, в кокошнике, молодая, щеки круглые, ласковая. Братишки да сестренки за столом сидят, из двух чашек кашу едят пшенную, масленую, по краю с корочкой. У всех ребятишек головы гребнем частым чесаны, рубашки да платья на всех новые, братишки в сапожках, сестренки в желтиках. И будто бы и отец где-то близко, смотрит на семью, улыбается…

      Спохватился Саввушка: «Разыскать бы отца, поглядеть бы на него живыми глазами, он, может, и оживет». Где только не лазил ночь напролет, по чуланам, в подполье, под печкой, в печурки заглядывал, под лавки, в сундук… И уж вроде бы найти должен был. Все к этому сходилось… Да черная сила как застучит в двери – Саввушка и проснулся.

      Лежит и никак от сна не отойдет. Хорошо ему – своих видел – и горько – не успел на отца живыми глазами поглядеть…

      Светло уже, печь теплая, во чреве ее гудит пламя. А тугой на ухо, старшой, в ступе сушеную репу для мазюни толчет.

      Саввушка спрыгнул с печи; ночной благодетель исчез, не разбудил попрощаться.

      Саввушка покрестился на иконы, вышел во двор по нужде.

      Где-то в центре Москвы играла веселая музыка.

      «Видно, вернулось войско, ходившее крымцев перехватывать», – догадался Саввушка. Ему хотелось побежать поглядеть, но боялся он оставить братьев одних. Старшой, кажись, переупрямил, печет пирожки, а там как знать…

      Когда Саввушка вернулся в избу, младший брат сидел у окна, чинил распоровшуюся под мышкой шубу.

      Мальчик умылся в темном углу, за печью, подошел к раскрасневшемуся от жаркого огня старшому.

      – Я – вот он, чего мне сделать?

      Старшой улыбнулся Саввушке и показал на лавку у стола.

      Завтракать сели вместе. Старшой уже и щей успел наварить, и каши.

      Братья ели трудно, давились, как гусаки. Саввушка то в чашку глазами упрется, то в окошко, чтоб на них не глядеть.

      Вдруг ему показалось – по двору ходят люди.

      – Там кто-то пришел, – сказал он братьям.

      Старшой отложил ложку, пошел поглядеть. Вернулся бегом, толкнул брата в плечо, сам за топор, а брату на пестик в ступе показывает.

      Саввушка тоже из-за стола выскочил, ухват в руки – и за братьями следом.

      Во дворе пятеро молодцов из дворянского ополчения сбивали замки с амбаров и подклетей. С саблями, с пистолями, они делали свое разбойное дело открыто, не торопясь – разве посмеет жалкий торгашик из дома сунуться? Они даже не обернулись на звук открывшейся двери, и Саввушка, выбежавший последним, перепугался за грабителей: сей миг случится убийство, братья, грозя, крикнуть не могут. И тогда он сам закричал петушком, голос сорвался:

      – Лупи татей!

      Дворяне развернулись – щелчок дать, а на них – два сбесившихся быка. Кинулись вояки