Музыкальная шкатулка Анны Монс. Екатерина Лесина

в папке именно эти данные – и погиб. Вряд ли суть в совпадении или в том, что Стасу понадобилось какое-то другое дело, и именно тогда, когда убийца вытащил из папки нужное ему… Значит, Перевертень и шкатулка.

      – Вы тоже думаете, что из-за шкатулки его и убили? – поинтересовалась Ксюша, собирая мизинцем крем с пирожного. – А почему сейчас? Не раньше?

      Потому что имело место некое событие, о котором Игнат пока не знает, но событие это сделало старое дело вновь актуальным.

      В любом случае копнуть стоит, только от Ксюши надо избавиться…

      – Давай я тебя до дому подкину?

      Она все поняла правильно.

      – Лучше до стоянки. И… Игнат, Элла тогда Стасу помогала. Они вообще дружили… ну, просто дружили. У них общего много. Если спросить ее…

      Спросить-то можно, но Игнату Эллочка-людоедочка вряд ли что-то ответит.

      – Я могу.

      Добровольческая дружина готова к подвигу. Отказаться? Это глупо, поскольку вряд ли рыжая его послушает, все равно сделает по-своему. Согласиться? А если Эллочка нож в грудь давнему дружку и воткнула? И тогда лезть к ней с вопросами – небезопасно.

      – Только если по телефону, – Игнат принял-таки решение.

      – Вы и Эллочку подозреваете?

      Он всех подозревает. Ну или почти.

      – Ксюшенька, – он проникновенно посмотрел ей в глаза. – Девочка моя…

      Она порозовела и потупилась.

      – Мне одного трупа в конторе более чем достаточно! И если тебе охота посплетничать – пожалуйста. Но вот нарываться на неприятности не стоит. Возвращайся домой. И не высовывайся без особой на то надобности и охраны…

      Спорить не стала, насупилась только, наверное, хотела что-то сказать, умное, колкое, но все же – передумала. И умница.

      Ксюшу Игнат высадил на стоянке. И дождался, пока ее машинка, игрушечная и яркая, как и сама секретарша, покинет паркинг.

      Остальное – дело техники.

      Перевертень в списке покойников числился в единственном числе. Зато он имел совершеннолетнюю дочь, двадцати шести лет от роду, обитавшую не так уж и далеко от конторы.

      Игнат не стал ей звонить, решил наведаться сюрпризом.

      Светлана Перевертень жила на проспекте Космонавтов, который застраивался в пятидесятые годы прошлого века. Впрочем, дом номер один выделялся среди прочих еще большей дряхлостью и своим внешним видом, который никак не вписывался в концепцию социалистического конструктивизма. Это двухэтажное здание с деревянными колоннами, деревянными же, изуродованными статуями львов и парадной лестницей, вымощенной современной плиткой ядовито-зеленого колера, давно уже разменяло добрую сотню лет, а то и полторы, но держалось с прежним, пусть и подутерянным, апломбом.

      В просторном холле нашлось место для кадки с фикусом, десятка колясок, велосипеда, тачки и старой стремянки, к которой привязывали входную дверь.

      Скрипучая лестница вывела его на второй этаж.

      Светлана была у себя.

      – Здравствуйте, – сказала она, распахнув дверь.

      – Здравствуйте.