Музыкальная шкатулка Анны Монс. Екатерина Лесина

кольце с ключами. Флешка была железной и забавной, она на брелок походила…

      – Надо же, – Игнат, не спрашивая разрешения, забрал у нее ключи. – Любопытная штучка!

      Ее Ксюше Алексей Петрович подарил.

      – Она не включится у чужого человека. На отпечатки пальцев настроена, – тихо пояснила Ксюша, чувствуя, как сильно она краснеет. И взгляд, брошенный в зеркало, подтвердил – да, покраснела, как майская роза.

      Это ведь просто сувенир.

      Из Германии.

      И Алексей Петрович никогда бы не позволил себе ничего, что бросило бы тень на Ксюшину репутацию…

      – Дай-ка я догадаюсь: у тебя хватило мозгов никому про флешку не рассказывать?

      Ксюша кивнула, проглотив обиду. Говорит так, будто она дура полная!

      – Не обижайся, – Игнат притянул второе кресло и сел так, что Ксюше пришлось подвинуться. – Ты не дура, ты просто наивная. Людям веришь.

      Сказано это было престранным тоном. Выходит, что в глазах Игната вера в людей – это недостаток?

      – Заводи свою шарманку.

      Ну да, конечно, лучше уж заняться делом, чем размышлениями о новом странном начальстве. Флешка Ксюшу «узнала» и дала добро на доступ к хранившейся на ней информации. Нужный файл не исчез, чему Ксюша вряд ли удивилась бы. Она распечатала страничку и предложила:

      – Давайте я буду диктовать номера, а вы – отмечать?

      Тогда станет ясно, чего именно в папке не хватает. Игнат не стал с ней спорить.

      – А… разве мы не должны сообщить полиции? – на всякий случай поинтересовалась Ксюша, но в ответ дождалась только хмыканья, непонятно что выражавшего. Вряд ли готовность делиться с полицией столь важными фактами.

      Папка оказалась не такой уж и толстой. Всего двадцать три дела, из которых в папке, как и предположил Игнат, остались двадцать два.

      – Перевертень, – с затаенным удовольствием прочитал он фамилию истца. – А это что значит?

      Игнат ткнул в метку, поставленную Ксюшей.

      – Это значит, что дело закрыто за смертью истца. Ну, то есть человека, чьи интересы мы представляли. Такое порою случается.

      – Помнишь это дело?

      Ксюша пожала плечами: немного. На самом деле она далека от юриспруденции, и многие разговоры, которые в офисе ведутся, ей совершенно непонятны. Но вот истца она помнила распрекрасно. И Стасово нежелание связываться с этим делом… и еще что-то было.

      – Тогда пошли, – Игнат выкатил Ксюшин стул из-за стола прямо с ней, сидевшей в нем.

      – Куда?

      – Обедать. Я тебе – обед. Ты мне – рассказ. Идет?

      Вряд ли это было удобно и этично – обедать с начальством, но Ксюша представила, как вернется домой и будет бродить по квартире туда-сюда, размышляя о том, виновата ли она в смерти Стаса или нет?

      – Согласна.

      – Вот и умница.

      Он захватил очередной свой ужасный пиджак, на сей раз – какого-то уныло-болотного оттенка, с желтыми пуговицами и желтой же оторочкой на карманах. Хотелось бы знать, где Игнат их берет!

      И запретить ему заглядывать в это страшное