Небесные очи. Татьяна Тронина

Иногда я чувствую себя конкурентом господа бога, – серьезно произнес Бородин. – Я, пластический хирург... Потому что мои творения совершенней того, что сделал Он. Я словно доделываю его работу, которую Он поленился довести до конца. Но бывает, что иногда (очень редко!) я понимаю – мне еще очень далеко до Него. Когда я увидел тебя, Саша, то ощутил собственное ничтожество...

      – Ты мне льстишь, – прошептала она.

      – Ни капли, – он лег рядом с ней, прижал к себе.

      – Ты любишь свою работу?

      – Да. Но девяносто процентов того, что я делаю – это рутина. Одно и то же, одно и то же... – он помолчал. – Впрочем, у меня есть отдушина.

      – Какая?

      – Я ведь, Сашенька, не просто практикующий хирург, я еще и научными разработками занимаюсь, – не сразу ответил Бородин. – Экспериментальная медицина, так сказать...

      – Неужели? А что за эксперименты? – с интересом спросила Саша.

      – О, это долгая история... А вот ты... Ты обещала рассказать мне о своей семье, – оживился он.

      – Хорошо.

      Саша встала, накинула на себя рубашку, принесла из соседней комнаты альбом. Села рядом с Бородиным, перелистнула страницы.

      – Это ты? – спросил он.

      – Нет, это моя мама...

      – Похожа!

      – Так вот, если тебя интересует моя жизнь, я расскажу ее тебе. Она вполне обычная, единственное – ни одному человеку не пожелаю быть героем такой истории...

      И Саша поведала Бородину о своем прошлом. О матери, об отце, о всех смертях и убийстве, и о том, как ее воспитала двоюродная бабка... Бородин слушал внимательно, задавал вопросы. Его, похоже, волновало абсолютно все, что касалось Сашиной жизни.

      – Бедная моя! Да, нелегко тебе пришлось... – вздохнул он в конце.

      – Бывают истории и пострашней! – справедливости ради заметила Саша. – Так что мне повезло в каком-то смысле...

      – А твой отец?

      – Что – мой отец?

      – Он вышел из тюрьмы? Он жив?

      – Да, он жив и уже давно на воле... – неохотно призналась Саша.

      – Ты его видела? Как он объясняет свой поступок?

      – Не поступок, а преступление. Никак... Я его не видела, и видеть не хочу! – сквозь зубы произнесла Саша.

      – Это правильно, – Бородин наклонился, поцеловал ее колено. – Прошлое нельзя изменить. Смириться с ним тоже нельзя! Поэтому я тебе как врач говорю: проще и мудрей – забыть обо всем. Аминь.

      – Аминь... – прошептала Саша.

      Бородин сдержал свое слово – он вел себя так, словно не было этого разговора.

      С ним было интересно и спокойно. Он был надежен и нежен. Идеальный мужчина!

      Они с Сашей встречались почти каждый день, в выходные как-то съездили в подмосковный санаторий. Бородин намекал на поездку к дальним экзотическим островам, в которую он хотел бы отправиться «с одной замечательно красивой девушкой»...

      Лиза Акулова, равно как и прочие работницы швейной фабрики «Притти вумен», исходили слюной от рассказов Саши о своем новом друге.

      – Ой, Сашка, нам бы такого мужика! На острова зовет, значит?

      – Ага!

      –