Гечевара. Мария Чепурина

был таким же глупым обывателем, как пять миллиардов девятьсот тысяч землян?! Он знать не знал, кто такой Агостиньо Нето и, кажется – теперь уж трудно вспомнить, – верил в то, что Президент избран демократическим путём, а политические партии созданы специально для процветания избирателей. Тот, неполноценный Алёша, ныне вызывающий лишь отвращение, жевал жвачку, ел «сникерсы» и даже как-то умудрился поступить в тот институт, где сейчас учится. Но что хуже всего – он имел глупость вляпаться в ту гадость, что теперь является его работой.

      Всё произошло как-то само собой. Сначала, разумеется, были привычные для всякого абитуриента вещи: потерянное лето, торжественное предъявление аттестата в приёмной комиссии, дрожь в руке, берущей один из билетов, нескрываемое ехидство глядящих с профессорского стола… Замученная мама, ожидающая его на лужайке перед институтом с банкой сока и заранее приготовленными справками о том, что Алексей страдает ярко выраженным плоскостопием, пиелонефритом и не позволяющими быть солдатом убеждениями. Занудная езда на электричке домой, в Верхний Игыз, после каждого экзамена. Торжественное зачисление со словесным поносом у декана, тянущего время, и почти что обмороком мамы. Поступление! И слова отца на праздновании этого важного события:

      – Теперь, Алёша, ты покинешь дом. В областном центре всё дороже, чем у нас. Поэтому тебе нужно искать работу там, где ты будешь учиться.

      – Угу, – отвечал Двуколкин.

      Он провалялся дома перед телевизором до конца августа, а двадцать девятого числа снова поехал на место учёбы – обустраиваться. В общежитии сказали, что места будут в начале сентября, когда участковый выйдет из отпуска и выселит троих отчисленных хвостистов. Алёша вздохнул. Значит, придётся снова ездить каждый день в Игыз вместо того, чтобы с первых же дней наслаждаться вольной жизнью одинокого студента.

      Остаток времени в облцентре он решил посвятить наслаждению красотами. Первой из них оказался магазин мебели, раскинувшийся на площади, сравнимой с парой стадионов. Невероятные шкафы и креативные до чёртиков кровати были сгруппированы в подобия квартир, от лицезрения которых Алексея охватывал комплекс неполноценности. Увидев пару ценников, Двуколкин ощутил явный риск стать инвалидом на почве этого комплекса. В довершение всего к нему подошла девушка с табличкой на груди – «Эльвира», поздоровалась и спросила:

      – Подсказать вам что-нибудь?

      Двуколкин буркнул «Нет» и, будучи уверен, что над ним здесь издеваются, обиделся и вышел.

      Впрочем, тепло последних летних дней и ощущение близкого начала новой жизни сделали своё дело, и вскоре хорошее настроение вернулось. Алексей зашёл ещё в несколько магазинов и родил мечту о том, как выучится и, конечно, станет менеджером – что бы это слово ни обозначало, – дабы иметь возможность покупать то, что пока еще было для него подобием музейных экспонатов.

      Знакомство со «столичной» жизнью областного города кончилось приятным лёгким окунанием в неё. Проходя мимо заведения с чарующе-нерусским именем «Мак-Пинк», Алёша про себя решил, что один раз шикануть можно. Перешагнув