Дворец для сероглазого принца. Татьяна Тронина

положил его на подоконник.

      Старенький переносной телевизор показывал юмористическую передачу – из разряда тех, которые Катя не стала бы смотреть даже под угрозой расстрела.

      – Вот что... – Она решительно сделала звук потише. – Баба Лиза по тебе скучает.

      – Так и я мамашу вспоминаю частенько! – Дядя Митя заморгал невинно.

      – Ты у них раз в сто лет бываешь, – сурово произнесла Катя. – Это не дело.

      – Так я видел ее на днях! – жалобно произнес тот.

      – А теперь опять до следующего Нового года пропадешь...

      Мика тем временем, сидя за поцарапанным столом, вертел в руках старый будильник.

      – Ну, не могу я мамашу к себе взять! – задушенным голосом прошептал дядя Митя. – У меня площадь не позволяет! И Леонидочке обуза...

      – Ты должен сам сказать об этом бабе Лизе, – пыталась растолковать Катя. – Понимаешь, она думает, что тетки ее не пускают.

      Дядя Митя по каким-то причинам не хотел этого делать. Вероятно, не хотел разрушать свой имидж любящего и преданного сына.

      – Она сбежать собирается, – неожиданно заявил Мика, который до этого, казалось, был увлечен только будильником. – Я слышал, что она себе под нос шепчет... У бабушки Лизы есть план.

      – Чего? – ошеломленно спросил дядя Митя.

      – План. У нее есть план.

      – Какой еще план? – в свою очередь, растерялась и Катя.

      – Довольно-таки сложный... – Мика покачал головой. Из-под вязаной шапки у него выбивались светлые вихры. «В парикмахерскую пора», – машинально подумала Катя, глядя на сына. У Григория Ганина были довольно длинные волосы. Мика ни в коем случае не должен быть похож на Григория Ганина... Катя увлеклась своими мыслями, а сын ее между тем продолжал: – Во-первых, баба Лиза ждет весны. Во-вторых, ее старое пальто съела моль, и она хочет купить себе новое. Появиться у тебя, дядь Мить, в старом она почему-то не хочет... В-третьих, она никак не может придумать повод, чтобы бабушка Аля отпустила ее из дома...

      – Ничего себе! – крякнул дядя Митя. – Мамаша в бега собралась удариться! Катька, ты должна там предупредить всех...

      – Хорошо, – озадаченно произнесла Катя. – Но до весны у нас по крайней мере есть еще время.

      В этот момент в каморку вахтера заглянул какой-то работяга в ватнике.

      – Родионыч, я тут достал кой-чего... – Он указал на бутылочное горлышко, торчавшее из кармана.

      У дяди Мити заблестели глаза.

      – Отлично! – бравым военным голосом произнес он. – Сейчас Муркин придет, он меня сменит. Через пять минут буду, Колян!..

      «И это мои родственники! – с бессильной досадой думала Катя по дороге домой. – Дядя Митя за бутылку водки душу продаст!»

      Дома она принялась за свое любимое дело – взяла деревянную заготовку и стала вырезать коня.

      Резьбе по дереву Катя специально не училась – давным-давно, лет десять назад, взяла в руки инструменты и принялась за дело, словно заколдовал ее кто.

      – Напоминает богородскую или кудринскую резьбу... – заметил однажды Алексей, разглядывая ее уже довольно внушительную коллекцию лошадей. – Послушай,