Вечная принцесса. Филиппа Грегори

матери.

      – Да свершится воля Господня, – ровным голосом ответила Изабелла и прикрыла свои голубые глаза, чтобы сосредоточиться на молитве.

      – Мадре! Государыня! Он же великан! Он убьет нашего рыцаря!

      Королева, вздохнув, опустила взгляд на разгоревшееся волнением лицо готовой заплакать дочки.

      – Будет так, как хочет Господь, – твердо сказала она. – А нам остается только верить, что мы исполняем Его волю. Иногда бывает трудно понять происходящее, но, если ты неуклонно следуешь Ему, никогда не сделаешь того, что идет вразрез с честью. Запомни это, Каталина. Победим мы в этом поединке или проиграем, значения не имеет. Мы – солдаты Христа. И ты – солдат Христа. Эта битва – битва Господня. Он пошлет нам победу – не сегодня, так завтра. И кто бы ни победил сегодня, мы не сомневаемся, что в любом случае победит Господь, и мы вместе с Ним.

      – Но де ла Вега… – дрожа нижней губкой, возразила принцесса.

      – Никто не знает, угодно ли Господу сегодня прибрать его к Себе, – спокойно сказала королева. – Нам должно молиться за него.

      Хуана скорчила рожицу, глядя на сестру, но, когда мать вновь преклонила колени, девочки взялись за руки, утешая друг друга. Исабель, самая старшая, и Мария опустились рядом. Сквозь прикрытые ресницы они смотрели на равнину, где гнедой жеребец де ла Веги гарцевал перед рядами испанцев, тогда как перед сарацинами гордо выступал черный конь мавра.

      Королева не открывала глаз и была так погружена в молитву, что даже не слышала, как противники заняли исходную позицию, опустили забрала и изготовили копья к бою.

      Каталина вскочила на ноги, перегнулась через низкий парапет крыши, чтобы лучше видеть де ла Вегу, конь которого уже мчался на врага. Мавр на своем черном скакуне столь же прытко скакал ему навстречу. Когда противники столкнулись, до зрительниц донесся громкий лязг, оба бойца с грохотом вылетели из седел и рухнули наземь, древки копий переломились, нагрудные доспехи помялись. Ничего похожего на те церемонные турниры, которые велись при дворе! Целью этой грубой, варварской стычки была отнюдь не демонстрация ловкости и боевого умения. Бой был не на жизнь, а на смерть – требовалось сломать противнику шею, выбить из него дух.

      – Ах, он упал! Он умер! – вскрикнула Каталина.

      – Нет, оглушен всего лишь, – поправила ее мать. – Смотри, он уже встает.

      Шатаясь от страшного удара, испанец нетвердо поднялся на ноги. Мавр, крупнее и выше ростом, был уже наготове, шлем и нагрудник сдвинулись набок, огромная сабля обнажена и сверкает заточенным, как бритва, клинком. Эрнандо вытащил из ножен свою саблю. И вот они сошлись и, сцепив лезвия, изо всех сил пытаются повергнуть врага наземь. Ни у кого из наблюдающих схватку не возникло сомнения, что у мавра несомненное превосходство в силе. Зритель не мог не видеть, что де ла Вега понемногу сдает: мавр давил на него всей своей мощью, и тут де ла Вега, споткнувшись, упал. Черный рыцарь немедля пригвоздил его, навалясь сверху, не давая встать. Рука испанца сомкнулась на рукоятке меча, но поднять его он не мог.