Вечная принцесса. Филиппа Грегори

ответил ей кабальеро Эрнандо дель Пульгар, улыбкой поощряя девочку продолжить расспросы.

      – Нет, затеваете!

      – Это секрет.

      – Я не проболтаюсь!

      – Нет, принцесса! Проболтаетесь, непременно! Это очень, очень большой секрет. Слишком большой для маленькой девочки!

      – Честное слово, никому не скажу! – И, немного подумав, прибавила: – Клянусь Уэльсом!

      – Уэльсом? Вашей страной?

      – Всей Англией!

      – Всей Англией? Вашим достоянием?

      Она кивнула:

      – Уэльсом, Англией и Испанией в придачу!

      – Ну что ж… Раз уж вы дали такую страшную клятву, я вам скажу. Но вы точно не побежите к матушке?

      Она кивнула опять, затаив дыхание, распахнув синие глазки.

      – Мы вот что: мы сегодня отправимся в Альгамбру. Я разузнал туда ход, боковую дверцу, которая, сдается мне, не слишком хорошо охраняется, мы сможем пробиться. И вот мы туда войдем, и знаете, что мы сделаем?

      Она потрясла головой так, что светлые косички заплясали под покрывалом, как щенячьи хвостики.

      – Мы помолимся в их мечети! И еще я оставлю там молитву Святой Деве, пригвоздив кинжалом листок бумаги к двери. Что вы на это скажете?

      Она была слишком мала, чтобы понять, что они идут на верную смерть. Откуда ей знать, что стража стоит начеку у каждого хода, что ярость мусульман безгранична. Синие глаза заискрились восторгом.

      – А когда вы пойдете туда?

      – Сегодня! Этим же вечером!

      – Я не засну, пока вы не вернетесь!

      – Нет, лучше помолитесь за меня и усните, а утром я сам приду, чтобы рассказать, как все было, вам и вашей матушке-королеве.

      Она все-таки решила, что не уснет, и долго лежала, стараясь не спать, в своей кроватке, тогда как нянька металась и ворочалась на ковре у двери. Наконец веки сомкнулись, пухлые ручки разжались, и Каталину сморил сон.

      Однако утром Эрнандо не пришел, его коня в конюшне не оказалось, друзей его тоже отыскать не смогли. Понемногу на девочку снизошло осознание того, какой опасности он себя подверг, смертельной опасности, – и все ради славы, ради того, чтобы упомянули его в какой-нибудь из баллад.

      – Где же он? – беспокоилась она. – Где Эрнандо?

      Нянька Мадилла упорно молчала, и девочка насторожилась.

      – Он ведь вернется? – спросила она с внезапно вспыхнувшим сомнением. – Вернется?

      Ужасная мысль посещает меня: наверно, больше я его не увижу, в жизни все не так, как в балладах, где надежды всегда оправданны, а юные красавцы неподвластны смерти. Но если он, Эрнандо, мог потерпеть поражение и умереть, значит и мой отец тоже может? Я глубоко озадачена этим открытием. Если мы правы в своих стремлениях – а я уверена, что мы правы! – если правы эти бравые молодые воины – в это я тоже верю! – если Господь за нас и мы с нашим правым делом под защитой Божьей, то как можно нас победить?

      Но вдруг я что-то не понимаю, вдруг что-то не так, и все мы на деле смертны,