Город на холме. Эден Лернер

на кусочке бумаги размером с две почтовые марки. Пуще чем письма отца берег я от обысков эти бумажки.

      Марк, 5:35,36

      Я метнулся к компьютеру, набил в поисковике.

      − Дочь твоя умерла.

      − Не бойся, только веруй.

      Часть II

      Третий из восемнадцати

      Глава 5

      Шрага

      На призывном пункте девушка посмотрела на меня с жалостью, так, как будто собиралась огласить смертельный диагноз и сказала:

      − Ты направляешься в Хеврон.

      И назвала номер части.

      Хеврон так Хеврон. Слава Богу, что не Газа.

      Я явился туда за два дня до Песаха. Стыдно признаться, но я попал в город праотцов в первый раз в жизни. По наивности я думал, что это я один такой дикий, что все нормальные израильские дети ездят сюда в рамках школьных экскурсий. Черта с два. Большинство ребят оказались в Хевроне в первый раз, и раза по три-четыре в день я слышал нытье на темы: “что мы тут делаем посреди арабов” и “кому нужны эти безумные поселенцы с их древними могилами”. Наша группа – сержант Эзра из какого-то поселения тут неподалеку, восемь зеленых срочников-рядовых и я – только-только успели познакомиться и запомнить друг друга в лицо, как последовал приказ занять дом по такому-то адресу, вести круглосуточное наблюдение за окрестными крышами и за дорогой, по которой евреи будут ходить в Маарат а-Махпела[73]. И так всю праздничную неделю.

      Я, честно признаться, испугался. Неделю жить в арабском доме, да еще в компании Эзры и восьми других солдат. Сейчас смешно вспоминать, но первая моя мысль была, что мы превратим дом в свинарник и жить там будет невозможно. Не потому, что мы такие-сякие, а потому что в любом помещении, где живут солдаты и некому убираться, таки будет грязно. Потом я представил себе, как Эзра будет общаться с хозяевами, и мне стало уже совсем не хорошо. Ладно, Господь поможет.

      При одном взгляде на этот дом я понял, что наше круглосуточное присутствие там более чем необходимо. Оттуда просматривалась (и, соответственно, простреливалась) не только дорога, но и крыши других домов, где могли засесть арабские снайперы. Если ради безопасности евреев мы вынуждены причинить арабам неудобства, то ничего с этим не поделаешь.

      Маленький палисадник, детские качели под цветущим миндальным деревом. Серая кошка греется на парапете. Непохоже на линию фронта, но это именно она.

      Эзра пару раз ударил прикладом в дверь. Нас словно ждали потому что дверь открылась почти сразу же. На пороге стоял седобородый старик в европейском костюме и куфие. Похоже, что наше появление его совсем не удивило. Он обратился к нам на иврите:

      − Вы хотите вести наблюдения с крыши моего дома?

      То, что для меня было волнующим приключением, для него было рутиной, повторяющейся каждый год уже не первый десяток лет.

      − Мы имеем приказ занять дом на ближайшую неделю для наблюдения и защиты дороги на Маарат-а-Махпела.

      − Хорошо, я могу узнать, кто командует?

      − Я – сержант Менделевич. Если я занят, вот – капрал Стамблер.

73

Маарат а-Махпела – гробница, где похоронены праотцы Авраам, Ицхак и Яаков, а также праматери Сара, Ривка и Леа. Также традиционно считается, что там похоронены Адам и Хава. Маарат а-Махпела является предметом конфликта между арабами и евреями, потому что для тех и для других она является святым местом, так как арабы также ведут свою родословную от Авраама.