Город на холме. Эден Лернер

базаре закусками собственного изготовления. Она активно вовлекала нас в процесс и выделяла нам долю с выручки. Мы с Томкой продолжали общаться после моего отъезда и перестали только в тот страшный год, когда обе потеряли мужей. Томкин был застрелен в бандитской разборке буквально в ту же неделю, когда погиб Йосеф. Мы обе переживали свое горе, замкнувшись каждая, как улитка в своей раковине, и потом не восстановили контакт. И вот она здесь. Вежливо поздоровалась с моей мамой и сказала:

      − Валерия Владимировна, я заберу у вас Регину на десять минут?

      − Конечно, Томочка.

      Мы шли по дороге, огибающей кладбище, и болтали так, как будто расстались вчера, а не несколько лет назад.

      − А где тетя Марина? – спросила я, называя ее маму, как с детства привыкла.

      Пауза, на лице выражение иронии и усталости.

      − Регина, и она, и отец меня стыдятся. Наука больше не финансируется, они живут в нищете и несут эту нищету с гордостью как, знамя. Своим замужеством я посмела перечеркнуть все их жизненные ценности. Они считают, что я продалась богатому человеку без любви, и не хотят моей помощи. Но отдать долг уважения предкам мне никто не вправе запретить. Мы договорились, что ездим на хансик по очереди – в четные годы они, в нечетные я.

      Ничего себе! Мне тоже случалось конфликтовать и с мамой и с отцом. Но чтобы так! Томка у них единственная, а они не могут простить ей, что ее муж богат. Ну что за совковые закидоны.

      − А ты любишь своего мужа?

      − Я его уважаю. Я ему благодарна. Мне кажется, для брака этого достаточно. Он не виноват, что на двадцать лет меня старше и умеет делать деньги.

      − А чем он занимается?

      − Гендиректор и хозяин концерна по добыче природного газа.

      Знаем мы этих владельцев концернов на постсоветском пространстве. Тут любое состояние делается на крови и воровстве. Но я ему не судья, а Томка моей подругой быть не перестала.

      − А как Иришка? – перевела я разговор на ее дочь от первого мужа.

      − Ну, что Иришка?.. Большая стала, барышня. Карим хочет ее в Европу учиться послать.

      Значит Карим. Мусульманин, стало быть.

      − А не заскучаешь?

      Томка улыбнулась.

      − Уж точно не заскучаю. У меня сын скоро будет. У Карима он вообще первый, а ему уже под шестьдесят.

      − Ой, Томочка, поздравляю. Как в Израиле говорят, мазаль тов. Твой Карим должен тебя на руках носить и драгоценностями засыпать.

      − Что он и делает. Но что мы все про меня да про меня. Ты-то как?

      Вот Томке бы я про Шрагу рассказала с удовольствием, она обожает романтические истории и никогда не скажет гадость, но объяснить ей, кто такие Истовер и что такое Меа Шеарим − это дело не пяти минут и даже не часа. Я сказала что-то обтекаемое, и Томка пристально на меня посмотрела.

      − Ты когда уезжаешь?

      − В четверг.

      − А Валерия Владимировна?

      − Завтра вечером.

      − Ну так приезжай ко мне. Что тебе в отеле сидеть? У нас дом хороший,