Город на холме. Эден Лернер

что у меня нет приличной обуви. Дома и летом я носил сандалии, в холодную погоду на улицу надевал те самые ботинки, в которых демобилизовался. Еще имелись ботинки для работы – устрашающего вида тяжеленное нечто, облицованное сверху сталью, чтобы защитить ноги от травм. Ни в том, ни в другом, ни в третьем на свидание с девушкой было идти нельзя. Я поднял глаза от конверта на гверет Моргенталер и медленно проговорил, с трудом выталкивая каждое слово

      − Если вы в самом деле не считаете, что это аморально, я куплю себе кроссовки.

* * *

      Мы с Малкой встретились на исходе субботы в ливанском ресторанчике в Христианском квартале. За мезе она рассказала мне, что приехала в страну из России во время большой алии конца 1980-х. По возрасту и незнанию иврита не попала под военный призыв. Приехала к отцу, который уже давно жил в Израиле. При помощи нехитрых арифметических манипуляций, я догадался, что она меня по меньшей мере на десять лет старше. Малка засмеялась.

      − Что, испугался, какая я старая? Я 70-го года рождения. Вот и считай.

      Да, на двенадцать лет.

      − Нет, я не испугался какая ты старая. Я счастлив, что ты пришла.

      Пройти гиюр[30] у Малки заняло два года, и после этого она поступила в институт Махон Алта в Цфате. Через полтора года ее оттуда попросили.

      − За что?

      − За то, что думала своей головой и называла вещи своими именами. Да я на них зла не держу. Я и с девочками продолжаю общаться, и Цфат люблю. Ну не хотела я быть третьим сортом, а так-то все нормально.

      Потом Малка успела выучиться на социального работника, выйти замуж, родить девочек-двойняшек и овдоветь. Муж, насколько я понял, мизрахи[31], погиб на КПП, когда проходил военные сборы. Сейчас она жила с дочками и с отцом, который занимался научной работой на кафедре физики Еврейского Университета.

      − А мать у тебя кто?

      − Переводчик, редактор. Она много языков знает.

      − Я имею в виду кто она, если она не еврейка.

      − Кореянка.

      Я вспомнил, все что успел прочесть о Корее в газетах. Картина выходила очень нерадостная.

      − Так твоя мама живет под властью этого сумасшедшего, дружка Саддама Хуссейна, который грозится всех бомбить?

      − Нет, моя мама живет в штате Техас, под властью президента Буша. В Корее было мало земли, многие уходили искать землю в Россию и оседали там. А потом Сталин заподозрил всех корейцев в шпионаже и сослал их в Узбекистан. Там и родилась моя мама.

      Про Сталина я знал очень хорошо. В йешиве нам рассказывали, что он хотел сослать всех евреев в Сибирь, но праведники поколения вымолили у Всевышнего спасение и Сталин умер, не успев осуществить свой план. Я, дурак, тут же задал вопрос почему праведники поколения не отправили вовремя по тому же адресу и Гитлера, и тут же получил от учителя указкой по пальцам.

      Меня бросало то в жар, то в холод, никогда раньше ни один человек не вызывал у меня такой реакции. В какие-то моменты я был готов поклясться,

30

Гиюр (ивр.) – обряд перехода в еврейство и принятия иудаизма, требующий длительной подготовки и сложных экзаменов.

31

Мизрахи (ивр.) – здесь: еврей из общины, происходящей из арабской (мусульманской) страны. До основания Израиля во всех странах Ближнего Востока были крупные еврейские общины