Графиня де Монсоро. Александр Дюма

за совет, сын мой, – отозвался Шико, – а я и не приметил, что там в углу наш достойный капеллан беседует с лекарем о последнем покойнике, которого медик послал святому отцу, дабы тот упокоил бренное тело в земле, и жалуется, что за день это был третий по счету и что его вечно отрывают от трапезы. Не надо гимнов, золотые твои слова, гимны уже устарели, лучше я спою тебе совсем новенькую песенку.

      – А на какой мотив? – спросил король.

      – Да все на тот же, – ответил Шико.

      И загорланил во всю глотку:

      Наш король должен сотню мильонов…

      – Я должен куда больше, – прервал его Генрих. – Сочинитель твоей песни плохо осведомлен.

      Шико, не смущаясь поправкой, продолжал:

      Генрих должен две сотни мильонов,

      На миньонов потратился он.

      Нужно срочно придумать закон,

      Чтоб в заклад не попала корона.

      Новых пошлин набавить пяток,

      А быть может, и новый налог.

      Эта дружная гарпий[38] семья

      Когти в нас запустила глубоко;

      Ненасытные дети порока,

      Все глотают они, не жуя.

      – Недурно, – сказал Келюс, продолжая сплетать ленты, – а у тебя прекрасный голос, Шико; давай второй куплет, дружок.

      – Скажи свое слово, Валуа, – не удостаивая Келюса ответом, обратился Шико к королю, – запрети своим друзьям называть меня другом; это меня унижает.

      – Говори стихами, Шико, – ответил король, – твоя проза ни гроша не стоит.

      – Изволь, – согласился Шико и продолжал:

      Их наряд драгоценным шитьем

      И брильянтами весь изукрашен,

      Постыдилась бы женщина даже

      Показаться на улице в нем,

      Головою вертеть им удобно

      В брыжах пышных, обширных и модных.

      На крахмал не годна им пшеница,

      Полотно, дескать, портит она,

      И крахмалы для их полотна

      Нынче делают только из риса.

      – Браво! – похвалил король. – Скажи, д’О, не ты ли выдумал рисовый крахмал?

      – Нет, государь, – сказал Шико, – это господин де Сен-Мегрен, который прошлый год отдал богу душу – его заколол шпагой герцог Майеннский! Черт побери, не отнимайте заслуг у бедного покойника; ведь для того, чтобы память о нем дошла до потомства, он может рассчитывать лишь на этот крахмал, да еще на неприятности, причиненные им герцогу де Гизу; отнимите у него крахмал, и он застрянет на полпути.

      И, не обращая внимания на лицо короля, помрачневшее при этом воспоминании, Шико снова запел:

      Их прически полны новизны…

      – Разумеется, речь все еще идет о миньонах, – заметил он, прервав свое пение.

      – Да, да, продолжай, – сказал Шомберг.

      Шико запел:

      Их прически полны новизны:

      По линейке подстрижены пряди;

      Непомерно обкорнаны сзади,

      Впереди непомерно длинны.

      – Твоя

38

Гарпии – первоначально богини вихря в греческой мифологии. Позднее их представляли себе в виде крылатых чудовищ с женскими головами. Вергилий изображает их грозными стражами подземного царства.