Графиня де Монсоро. Александр Дюма

мошенник, – пробормотал Генрих, – даю слово, он прав.

      – Если Шико будет продолжать свои шуточки в том же духе, я его поколочу, государь, – сказал Можирон.

      – Не суйся, куда тебя не спрашивают, Можирон. Шико дворянин и весьма щепетилен в вопросах чести. К тому же колотушек заслуживает вовсе не он, здесь он отнюдь не из самых дерзких.

      На этот раз намек был ясен; Келюс сделал знак д’О и д’Эпернону, которые блистали в других углах зала и не были свидетелями выходки Бюсси.

      – Господа, – начал Келюс, отведя своих друзей в сторону, – давайте посоветуемся. Ну а ты, Сен-Люк, иди беседуй с королем и продолжай свое дело миротворца, по-моему, ты в нем весьма преуспел.

      Сен-Люк счел это предложение разумным и отошел к королю, который о чем-то горячо спорил с Шико. Келюс увлек четырех миньонов в оконную нишу.

      – Ну послушаем, зачем ты нас созвал, – сказал д’Эпернон. – Я там волочился за женой Жуаеза и предупреждаю: если ты не сообщишь что-нибудь по-настоящему важное, я тебя никогда не прощу.

      – Я хочу вас предупредить, господа, – обратился Келюс к своим товарищам, – что сразу же после бала я отправляюсь на охоту.

      – Отлично, – сказал д’О, – а на какого зверя?

      – На кабана.

      – Что это тебе взбрело в голову? Ехать охотиться в такой собачий холод! И для чего? Чтоб тебе же выпустили кишки в каком-нибудь перелеске?

      – Ну и пусть! Все равно я еду.

      – Один?

      – Нет, с Можироном и Шомбергом, мы будем охотиться для короля.

      – А-а! Понятно, – в один голос сказали Можирон и Шомберг.

      – Король изъявил желание видеть завтра на своем обеденном столе кабанью голову.

      – С отложным воротником по-итальянски, – сказал Можирон, намекая на простой отложной воротничок, который носил Бюсси, в отличие от пышных брыжей миньонов.

      – Так, так, – подхватил д’Эпернон. – Идет. Я участвую в деле.

      – Но что случилось? – спросил д’О. – Объясните мне, я все еще ни черта не понимаю.

      – Э, да оглянись вокруг, мой милый.

      – Ну, оглянулся.

      – Разве ты не видишь наглеца, который смеется тебе в лицо?

      – Бюсси, что ли?

      – Ты угадал. А не кажется ли тебе, что это и есть тот самый кабан, чья голова порадовала бы короля?

      – Ты уверен, что король… – начал д’О.

      – Вполне уверен, – прервал его Келюс.

      – Тогда пусть будет так. На охоту! Но как мы будем охотиться?

      – Устроим засаду. Засада всего надежнее.

      Бюсси издали заметил, что миньоны о чем-то совещаются, и, не сомневаясь, что речь идет о нем, направился к своим противникам, на ходу перебрасываясь шуточками с друзьями.

      – Присмотрись получше, Антрагэ, взгляни-ка, Рибейрак, как они там разбились на парочки. Это просто трогательно! Их можно принять за Евриала с Нисом, Дамона с Пифием, Кастора с…[6] Но постой, куда делся Поллукс?

      – Поллукс женился, – ответил Антрагэ, – и наш Кастор остался без пары.

      – Чем они там

6

…Евриала с Нисом, Дамона с Пифием, Кастора с … – Евриал и Нис, Дамон и Пифий, Кастор и Поллукс – имена этих героев античной мифологии и истории стали синонимами братской дружбы и верности. Юных троянцев Евриала и Ниса, как рассказывает в «Энеиде» Вергилий, дружба обрекла на смерть. Преданность друг другу двух философов Дамона и Пифия (или Финтия) – они жили в IV в. до н. э. – так поразила сицилийского тирана Дионисия, осудившего их на смерть, что он отпустил друзей и просил принять его в их союз. Боги Диоскуры – братья-близнецы Кастор и Поллукс (греч. Полидевк); в античной мифологии считались непревзойденным образцом братской любви.