История русской литературы второй половины XX века. Том II. 1953–1993. В авторской редакции. Виктор Петелин

тревога и тоска. Надо бы писать «Крик». Как хочу, как надо» (Там же. С. 438).

      Драматическая судьба Константина Воробьёва привлекла наконец внимание издателей, критиков, читателей. В одной из телепередач прозвучало, что К. Воробьёва извлекли из небытия в 1986 году, когда узнали его лишь после публикации повести «Это мы, Господи!..», написанной в 1943 году и опубликованной «Нашим современником» в 1986-м. Нет, многие писатели и издатели хорошо знали творчество Константина Воробьёва. Его бесстрашный талант заметили давно. Его сборник рассказов «Гуси-лебеди», выпущенный издательством «Молодая гвардия» в 1960 году, поддержали в «Неве» (главный редактор С. Воронин) и «Новом мире». А на повесть «Крик», опубликованную также в «Неве», откликнулся Ю. Бондарев. «Эта маленькая повесть почти вся написана с той суровой и вместе с тем щемяще-горькой интонацией, которая сразу же придаёт чёткую реалистическую окраску короткой истории фронтовой Любви», – писал он в «Новом мире» (1962. № 10. С. 236).

      Вместе с тем Ю. Бондарев отметил, что в повести «отчётливо видно несколько существенных просчётов»: «Беллетристичность (я называю так «лёгкие» сюжетные «хода») порой разрушает неторопливую реалистическую манеру письма, снижает пронзительно-щемящую ноту, с которой вещь начата; иногда отсутствие мотивировок рождает ощущение заданности, вообще-то чужеродной стилю Воробьёва». В своём творчестве Константин Воробьёв не раз задумывался о предназначении писателя, ставил его в центр повествования, его глазами вглядывался в окружающий мир, проводил художественное исследование этого мира.

      «Почём в Ракитном радости» – это рассказ о том, как писатель Константин Останков возвращается в родное село Ракитное и вспоминает эпизоды своего давнего детства, вспоминает о прошлом, «тёмном и нелюбимом». В голодный 1937 год он, четырнадцатилетний селькор, «стал бичом родного колхоза», писал сатирические стишки, а то и поэмы о плохом ремонте сельхозинвентаря, о воровстве: «На муки и горе его становления (колхоза. – В. П.) газета то и дело призывала через меня десницу прокурора и меч райотдела милиции…»

      С мешком на спине родной дядя главного героя повести, мирошник колхозного ветряка Мирон, напоролся на беспощадного селькора, который не замедлил сообщить об этом в газету. А после этого родной дядя отбывал долгий срок где-то на Севере.

      И вот об этом «тёмном и нелюбимом» прошлом всё чаще вспоминал писатель Константин Останков – пора бы повиниться перед людьми за те «деяния», пришёл срок, уж слишком много в то время накопилось вранья. И вот встреча с дядей Мироном, которой так опасался писатель Останков. Ничего, давно простил дядя Мирон: «Ну что ты означал тогда в моей беде? Ты ж был… ховрашок, вот кто!..»

      Долго разглядывал дядя Мирон книги Константина Останкова, долго вслушивался в слова автора, рассказывавшего о том, о чём он написал эти книги. Но дядя Мирон всё-таки сказал племяннику: «Ты вот чего… Ты не признавайся тут, будто служишь писателем, слышь? Коли кто спросит, скажи, что по учёной