Гончар из Модиина. Илья Немцов

был устремлен к льющемуся сверху свету. "Именно к свету, — мысленно подчеркнул Силонос, а не к освещению шатра".

      То была одна из лучших работ Эльазара.

      Силонос знал, что этот светильник завершал пятилетний срок рекрутской службы иудея. Период потрясений, сомнений, недоверия, завершившийся их прочной дружбой.

      И только теперь, когда иудей возвращался домой, Силонос почувствовал незнакомую раньше тяжесть расставания. Эльазар не только храбрый воин. С ним он мог говорить о тонкостях искусства керамики, о смысле жизни, о многих, казалось, давно забытых вещах. И эти, незаметные для постороннего глаза беседы, сильно скрашивали суровую и однообразную жизнь вдали от Эллады. К тому же, Эльазар, не стремясь к этому, раскрыл перед ним, потомственным эллином, мудрую душу столь презираемого народа.

      Силонос вновь и вновь изучающе смотрел на светильник, и в его сознании мелькнула поразившая его мысль. В висящем в его шатре предмете, созданном руками иудея, была сосредоточена вся философия этого народа — дарить свет другим.

      Силонос грустно улыбнулся своему неожиданному открытию.

      Ему, эллину, казалась странной вера варвара в единого Бога. С детства он знал реальные силы, управляющие миром. Он мог назвать их по имени. Знал меру могущества каждой из них.

      У иудеев же всё было иным, малопонятным и эта непонятность влекла к себе любознательного эллина.

      Быть может, встреча с иудеем из далекого селения Модиин и была причиной, принятого греком необычного решения. По истечении срока службы в Дура-Европосе, считавшемся далекой окраиной империи Селевкидов, у гекатонтарха Силоноса появилось право получить хорошую должность в центральной части империи, однако он предпочел службу в Иудее.

      Его прошение было довольно быстро удовлетворено. К тому времени Иудея уже слыла беспокойной гипархией. И трудно было найти добровольцев, желавших там служить.

      Так гекатонтарх Силонос оказался в Модиине, под командованием гипарха Апеллеса, которому оставалось два года до выхода в отставку.

      3. Возвращение

      Однако еще задолго до прибытия в Иудею эллина Силоноса, домой, в Модиин, вернулся её коренной житель Эльазар бен Рехавам.

      Дорога домой была необычно долгой, и виной тому был сам Эльазар. Он выбрал не кратчайший путь через Мари, к верховьям Евфрата, Антиохию и далее, по морю, к иудейскому порту Яффе, но через Эфес и пролив Босфорус прямиком к берегам Понта Эвксинского.

      Это решение далось Эльазару нелегко.

      Взять домой рабыню он не хотел. Его семья никогда не держала рабов. Отпустить же молодую женщину здесь, на месте, без сопровождающего, даже если у неё имеются необходимые для свободного человека документы, было крайне опасно. Повсюду рыскали охотники за живым товаром. Они превращали захваченных людей в рабов и выгодно продавали их тут же, на местных рынках.

      Нелегко было преодолеть и жгучее желание быстрейшего возвращения домой. Его мысли уже были дома. Как там поживает