Обманутая снами (Евдокия Ростопчина). Елена Арсеньева

концов он пригласил девицу танцевать, без усилий вскружил ей голову, но мило, осторожно, избежав тех опасных намеков, на которые был мастак. Довольно, что Додо искренне очаровалась им.

      Спустя ровно десять лет после этого бала в ознаменование памяти о нем Додо напишет стихи под названием «Две встречи»:

      I.

      Я помню, на гульбище шумном.

      Дыша веселием безумным.

      И говорлива и жива.

      Толпилась некогда Москва.

      Как в старину любя качели.

      Веселый дар Святой недели.

      Ни светлый праздник, ни весна.

      Не любы ей, когда она.

      Не насладится под Новинским.

      Своим гуляньем исполинским!

      Пестро и пышно убрана.

      В одежде праздничной, она.

      Слила, смешала без вниманья.

      Сословья все, все состоянья.

      На день один, на краткий час.

      Сошлись, другу другу напоказ.

      Хмельной разгул простолюдина.

      С степенным хладом знати чинной.

      Мир черни с миром богачей.

      И старость с резвостью детей.

      И я, ребенок боязливый.

      Смотрела с робостью стыдливой.

      На этот незнакомый свет.

      Еще на много, много лет.

      Мне недоступный… Я мечтала.

      Приподымая покрывало.

      С грядущих дней, о той весне.

      Когда достанется и мне.

      Вкусить забавы жизни светской, —

      И с нетерпеньем думы детской.

      Желала время ускорить.

      Чтоб видеть, слышать, знать и жить!..

      Народа волны протекали.

      Одни других они сменяли…

      Но я не замечала их.

      Предавшись лёту грез своих.

      Вдруг все стеснилось, и с волненьем.

      Одним стремительным движеньем.

      Толпа рванулася вперед…

      И мне сказали: «Он идет!

      Он, наш поэт, он, наша слава.

      Любимец общий!..» Величавый.

      В своей особе небольшой.

      Но смелый, ловкий и живой.

      Прошел он быстро предо мной…

      И глубоко в воображенье.

      Напечатлелось выраженье.

      Его высокого чела.

      Я отгадала, поняла.

      На нем и гения сиянье.

      И тайну высшего призванья.

      И пламенных страстей порыв.

      И смелость дум, наперерыв.

      Всегда волнующих поэта, —

      Смесь жизни, правды, силы, света!

      В его неправильных чертах.

      В его полуденных глазах.

      В его измученной улыбке.

      Я прочитала без ошибки.

      Что много, горько сердцем жил.

      Наш вдохновенный, – и любил.

      И презирал, и ненавидел.

      Что свет не раз его обидел.

      Что рок не раз уж уязвил.

      Больное сердце, что манил.

      Его напрасно сон лукавый.

      Надежд обманчивых, что слава.

      Досталася ему ценой.

      И роковой, и дорогой!..

      Уж он прошел, а