Гений из Гусляра (сборник). Кир Булычев

В воображении Корнелия возник невидимый шпион, подкрадывающийся к советскому заводу, невидимый враг, переползающий границу, невидимый вор, вторгающийся в мирный дом... Но если наоборот?

      – Наоборот? – прочел мысли Удалова Минц. – Пускай наш вор ползет в ночи и грабит дома? Пускай наш невидимый шпион или наш невидимый сержант... Так тебе думать приятнее?

      – Как патриоту – приятнее, – признался Удалов. – Но как нормальному человеку – не по себе.

      – Вот и я не спешу выпустить джинна из бутылки, – сказал Минц. – Надо еще очень крепко подумать. А пока пускай у меня появятся подопытные кролики...

      – Савичи?

      – Савичи. По крайней мере вреда не будет. Вместо магнитофонов предложим им шапки-невидимки.

      – А они навсегда останутся невидимыми? – спросил Грубин.

      – По моим расчетам, продолжительность жизни вируса на свежем воздухе – трое суток. Так что Савичи и испугаться не успеют.

      – За трое суток может многое произойти, – тихо промолвил Грубин.

      О, как он был прав!

      Но, охваченные весельем, представляя себе, в каком смешном положении окажутся подозрительные супруги Савичи, как будут они наказаны за недоверчивость, друзья Грубина не прислушались к предупреждению Кассандры.

* * *

      На следующий день Минц позвонил Савичу и назначил ему встречу на двенадцать часов дня.

      Тот примчался – потный, несмотря на то, что день был прохладен, ветер принес с севера холод наступающей осени, а птицы спешили к югу, летя зигзагами, чтобы не подстрелили.

      – Где? – спросил он с порога. – Она опять пришла в двенадцать! И от нее пахло мужскими духами «Арамис»! Где микрофон?

      Савич все еще работал фармацевтом, и потому у него сохранилось профессиональное обоняние.

      – У меня есть для вас средство получше, Никита, – сказал Минц. – У меня есть для вас шапка-невидимка.

      И он протянул Савичу пустую раскрытую ладонь.

      – Шутки в сторону! – возмутился фармацевт. – Я переживаю душевный излом и не намерен подвергаться...

      – Возьмите и наденьте.

      В голосе Минца звучала сталь. Савич сразу поскучнел и сдался. Он протянул веснушчатую руку и неожиданно обнаружил, что его пальцы коснулись материи. Невидимой материи!

      – Наденьте! – повторил Минц.

      Савич расправил невидимую шапку и надел на голову. И тут же обернулся в поисках зеркала.

      – Не ищите, – остановил его профессор. – Невидимость наступит через некоторое время. И тогда вы сможете всюду незаметно следовать за своей якобы неверной супругой. Но я вас в последний раз предупреждаю: слежка за близкими людьми еще никого не доводила до добра. Лучше поговорите с женой, обнимите ее, покайтесь.

      – Никогда! – отрезал Савич и, забыв поблагодарить профессора, пошел прочь.

      Минц не расстроился. Он знал цену человеческой благодарности. Он лишь печально улыбнулся и начал вырезать из второй половины невидимого платка круг, а затем сшил его в виде ермолки.