Монументы Марса (сборник). Кир Булычев

не могу, – сказал я. – Но прилечу, как только станет возможно.

      – Я не верю, – сказала Кристина.

      – Можно, я возьму на память твой портрет и белого волчонка?

      – Зачем?

      – Я возьму.

      – Как хочешь.

      Мы стояли у летнего кафе. Несколько человек помогали машине натягивать над ним полосатый тент. Пахло свежей краской. Бауэр рискованно обогнал автобус и затормозил рядом с нами.

      – Я знал, где тебя искать, – сказал он. – Доброе утро, Дели.

      – Кристина, – поправила она.

      – Мы едем в Синюю башню, – сказал Глеб. – Хочешь с нами?

      – Зачем? – удивилась Кристина. – Я совсем недавно там была. Я не люблю их. Тошнит.

      – Сегодня придут последние. Те, кто задержался осенью, консервируя энергостанцию.

      – Ты рассказывал мне про «Марию Целесту», – сказала Кристина. – А может, там случилось то, что у нас?

      – Вряд ли. Случайно такие вещи не случаются.

      – У нас сначала тоже было случайно. Потом только появилась теория. И первые машины времени.

      – Любое открытие вызывается необходимостью. На Земле это еще не необходимость.

      – У нас необходимость.

      – Еще бы, – сказал Бауэр. – Зима отнимала у вас половину жизни. На шесть месяцев планета вымирала. Можно терпеть мороз, можно изобрести валенки, но это лишь защита, а не нападение.

      – Вот мы и напали на зиму, – сказала Кристина. – Простите, мне пора.

      – Мы подвезем тебя, – сказал Бауэр.

      – Мне близко, спасибо. Увидимся перед отлетом.

      Кристина запахнула накидку и убежала.

      Мы успели к Синей башне. Техник провел нас к временным камерам как раз тогда, когда из них выходили рабочие с энергостанции.

      Было странно смотреть, как открываются двери в ничто, во время, в прошлую осень. И странно сознавать, что через эту башню за последние три дня прошло население всего города. Сейчас выйдут последние, и башня заснет до осени. Осенью, когда зарядят дожди, когда первый снег брызнет из сизых туч и ветры начнут срывать с деревьев бурые листья, вновь загорятся контрольные приборы, загудят генераторы, создавая временное поле. И, убрав за собой дома, заперев все двери, смазав станки, загнав в гаражи машины, выключив свет, захватив с собой домашних зверюшек, жители города соберутся у Синих башен, взглянут в последний раз на хмурое сизое небо и войдут во временные камеры. На мгновение замутится сознание, охватит дурнота, потом вновь вспыхнут лампы под потолком: можно выходить.

      В жизни людей пройдет минута. В жизни планеты – шесть месяцев. Люди постареют на минуту, планета – на полгода. И нет зимы, нет месяцев, потраченных на борьбу со злой природой, не нужны теплые вещи и топливо…

      Несколько дней уходит весной на уборку города, на окраску домов, обглоданных метелями, – и жизнь продолжается. До осени. А там вновь вся планета уйдет в машины времени, чтобы вычеркнуть зиму. И вновь на шесть месяцев на пустой планете воцарится холод и в покинутых людьми городах будут хозяйничать белые волки и пурга.

      Выходивший