Полиция. Ю Несбё

сколько было необходимо. Если человек отвечает по телефону, называя только свою фамилию, разве это не означает, что он живет в большой семье и звонящий должен уточнить, с кем именно из Лённов он хочет поговорить? Но в данном случае Лённ – это всего лишь вдова Беата Лённ и ее дочка.

      – Это Катрина Братт.

      – Катрина! Давно тебя не слышала! Чем занимаешься?

      – Смотрю телевизор. А ты?

      – Проигрываю золотцу в «Монополию» и в утешение ем пиццу.

      Катрина задумалась, сколько же лет золотцу. Во всяком случае, достаточно, чтобы выиграть у мамы в «Монополию». Еще одно шокирующее напоминание о том, как быстро летит время. Катрина хотела было сказать, что, со своей стороны, она в утешение ест рыбьи головы, но потом сообразила, что это будет так по-девичьи банально. Именно подобных ироничных квазидепрессивных речей ожидают от одиноких девушек вместо слов о том, как дела обстоят на самом деле и что они не уверены, смогут ли жить без свободы. На протяжении нескольких лет она время от времени подумывала позвонить Беате, просто чтобы поболтать. Поболтать, как она обычно болтала с Харри Холе. И она, и Беата были взрослыми женщинами-полицейскими, у обеих не было мужей, у обеих отцы работали в полиции, обе обладали интеллектом выше среднего, были реалистками без иллюзий, даже не мечтающими о принцах на белых конях. Правда, от коней они бы не отказались, если бы те могли доставить их туда, куда им надо.

      Они могли бы о многом поговорить.

      Но она так и не звонила. Если, конечно, дело не касалось работы.

      Возможно, Беата думала так же.

      – Дело касается некоего Валентина Йертсена, – сказала Катрина, – умершего растлителя. Ты знаешь такого?

      – Подожди, – произнесла Беата.

      Катрина услышала быстрый стук по клавишам и отметила еще одну объединяющую их черту. Всегда в Сети.

      – Ах этот, – сказала Беата. – Я видела его несколько раз.

      Катрина догадалась, что Беата открыла фотографию мужчины. Говорили, что у Беаты Лённ fusiform gyrus – часть мозга, отвечающая за распознание лиц, – хранит лица всех людей, которых Беата когда-либо видела. И в ее случае выражение «я никогда не забываю лиц» имело буквальный смысл. Ее наверняка изучали исследователи мозга, потому что она была одной из тридцати с чем-то людей во всем мире, кто точно обладал такой способностью.

      – Его допрашивали как по делу Триванна, так и по делу Маридалена, – сказала Катрина.

      – Да, я смутно помню, – ответила Беата. – Но вроде бы у него в обоих случаях было алиби.

      – Одна из его соседок по кооперативному дому клялась, что он провел вечер вместе с ней у нее в квартире. Мой вопрос в следующем: вы брали у него пробы на ДНК?

      – Если у него было алиби, то вряд ли. В те времена анализ ДНК был тяжелым и дорогим процессом. Его в лучшем случае проводили только в отношении главных подозреваемых, да и то если у нас на них больше ничего не было.

      – Я знаю, но после того, как в Институте судебной медицины появилась