Вангелия. Анна Берсенева

впереди. И опыт, и уверенность в себе. Главное, ты любишь своих воспитанниц. Правда?

      – Люблю.

      Ольга хотела кивнуть, но не стала, потому что слезы уже готовы были пролиться из ее глаз.

      Директриса подошла к окну.

      – Еще одну новенькую привезли, – сказала она. – Может, добрый знак для тебя? Пойдем встретим.

      Глава 8

      Крестьянин лет сорока застыл у крыльца, явно не решаясь войти. Слепая девочка, стоящая чуть поодаль, не казалась перепуганной, хотя вид у нее, конечно, был растерянный. И оба они выглядели не бедными даже, а просто нищими в своей домотканой обветшалой одежде.

      Директриса спустилась с крыльца.

      – Здравствуйте, – сказала она. – Вы Панде Сурчев из Струмице?

      – Да, – кивнул крестьянин. – Здравствуйте.

      – Я получила письмо от отца Никодима, – сказала директриса. – Мы готовы принять вашу дочь. – Потом она подошла к девочке и спросила: – Как тебя зовут?

      – Вангелия, – ответила та.

      – Красивое имя. Ну, входи, Вангелия. Эта дверь всегда открыта для тебя. Это теперь твой дом. Тебе здесь будет хорошо. А вот это госпожа Васильцова, твоя воспитательница. Знакомьтесь.

      Ольга тоже спустилась с крыльца, взяла девочку за руку. Крестьянин смотрел исподлобья, словно боялся, что его дочери причинят боль. А может, ни о чем таком он не думал: лицо у него было суровое, и непохоже было, что он способен беспокоиться о тонких материях.

      – Меня зовут Ольга, – сказала она. – Здравствуй, Вангелия.

      Ольга с радостью увидела, что от ее рукопожатия лицо девочки просветлело.

      – Здравствуй, – ответила та. И неожиданно добавила: – А я тебя видела. Когда-то.

      – Тебе показалось, что ты узнала меня по голосу? – удивилась Ольга.

      – Нет. Не по голосу. Я тебя просто узнала.

      – Вангелия, воспитательнице надо говорить «вы», – сказала директриса.

      – Ничего, госпожа Стоянова, – поспешно проговорила Ольга. – Вангелия скоро привыкнет. Пойдем, – обратилась она к девочке.

      – Я думаю, будет лучше, если Вангелия сразу простится с отцом, – остановила их директриса. – Потом она будет занята.

      Сколько ни видела Ольга, как прощаются родители со своими детьми, которых привозят в Дом слепых, так и не сумела она к этому привыкнуть. Одни плачут, да что плачут – рыдают так, словно отдают свое дитя кровожадному Молоху. Другие сдерживают слезы, уговаривая не столько детей, сколько себя, что здесь им будет лучше, чем дома. Третьи…

      Этот угрюмый крестьянин относился как раз к третьим.

      – Ну, иди, Вангелия, – сказал он. – Оставайся тут.

      Даже не обнял дочку! Слова теплого не сказал. А ведь неизвестно, на сколько расстаются. Нет, никогда Ольге не понять таких людей. Что у них в голове, что в сердце? Да и есть ли у них сердце?

      Она почувствовала, как рука Вангелии дрогнула в ее руке.

      – До свиданья, папа, – сказала та.

      Не отпуская девочкиной руки, Ольга повела ее в дом. Рука у Вангелии была необычная. Ольга