Та ещё штучка!. Татьяна Луганцева

интимное, личное, мы можем позволить себе рассматривать их долгими зимними вечерами в минуты ностальгии. Австрийцы совсем другие, они выставляют свое счастье всем на обозрение, – сказала старушка и рассмеялась. – Только не подумай, что я их не люблю. Я всю жизнь провела вне родины, среди австрийцев множество прекрасных людей. За границей я встретила свою любовь, родила ребенка, затем появился внук… – Взгляд пожилой женщины задумчиво скользил по стене с фотографиями. – Прости, Анна… это момент дежа вю, элемент ностальгии. Моя беда в том, что я так и не смогла забыть Россию…

      – Разве ж это беда? – осторожно поинтересовалась Анна.

      – Когда жизнь прошла вне Родины? – пожала плечами Ариадна Львовна.

      – Почему вы не внесли ни одного элемента русской культуры в ваш быт? – спросила Аня, и ей это действительно было интересно.

      – Это не мой дом, а мужа. Ему ведь тоже пришлось несладко, когда он женился на русской, я не могла ничего менять в его уже сложившейся жизни. А после его смерти… я оставила всё как есть… Как дань моему спасению, нашей любви.

      – Значит, вы, прожив здесь столько лет, не можете назвать этот дом своим? – сказала Анна.

      – А ты бы что-то изменила?

      – Я бы – да! Причем еще при муже, – честно ответила Аня.

      – Мне нравится твоя прямота, – улыбнулась хозяйка. – Вот, смотри… это мой сын. – Она показала на фотографию субтильного юноши со светло-русыми волосами и грустными глазами.

      – Отец Эрвина?

      – Да, – подтвердила Ариадна Львовна, теребя нитку дорогого розового жемчуга на морщинистой шее. – Моя боль и главное разочарование в жизни. Что там Россия? Для каждой женщины весь мир сосредоточивается в ее ребенке. Я виновата в его судьбе. Мой сын был бесхарактерен, слаб здоровьем и очень раним, и он чувствовал мой излом. Уйдя в мир наркотиков, он оттуда не вернулся…

      – Ужас…

      – Верно, в какой-то момент срабатывает инстинкт самосохранения, и ты понимаешь: или ты умираешь, или живешь, перенеся смерть сына. Видит бог, это была для меня колоссальная потеря… Знаешь, Анна, я ни на секунду не пожалела, что в свое время не родила еще одного ребенка. Мол, один непутевый погиб, остался бы другой, ради кого можно было жить. Нет, я никого не хотела. Я бы просто не пережила еще один удар, если бы что-то случилось с моим вторым ребенком.

      – Пожалуй, я вас понимаю…

      – У тебя нет детей? – спросила Ариадна Львовна.

      – Нет.

      – Хотела?

      – До последнего времени нет… А недавно задумалась, что одинока и ребенок – это то чудо, которого я лишена…

      – Успеешь родить, ты еще молода.

      – Но я рожу двоих, – твердо заявила Аня. – Я выдержу… Если что…

      Ариадна Львовна улыбнулась и с озорством посмотрела на Анюту.

      – Наверное, думаешь, что же надо от меня этой сумасшедшей старухе? Хочет влить русскую струю в австрийский дом с помощью невесты своего внука?

      Анна ухмыльнулась, поняв, что, несмотря на возраст, этой женщине не грозит старческий маразм.

      – Эрвин