Три короба правды, или Дочь уксусника. Светозар Чернов

подтвердил дворник. – Консульство ихнее на втором этаже в подъезде у арки. Консулом состоит немец, господин Герике, а сам господин посол живет в квартире на третьем этаже.

      – Нам тоже поручено за ними следить. А кто еще живет по этой лестнице?

      – Квартиру на четвертом этаже нанимает их превосходительство господин Кобелевский.

      – Это что еще за фрукт? – спросил Артемий Иванович.

      – Их превосходительство академиком по ученой части состоит, червяков в микроскоп свидетельствует.

      – Кроме курьеров с дипломатической почтой посыльные с корреспонденцией у бразильцев бывают?

      – Посыльные ходют, но это, одначе, надо к швейцару. Да только к нашему швейцару вам ни к чему, тотчас к хозяевам побежит.

      – А к этому академику посыльные ходят?

      – Ни разу не видал.

      – Это облегчает дело. А возможно ли знать, к кому идет посыльный, чтобы швейцара не беспокоить?

      – Да уж и не знаю как! Разве что с лестницы подслушивать.

      – А много ли народу к бразильцам ходят?

      – Да в миссию чтобы ходили – ни разу не видал, на бразильцов, кажись, в Питере не богато, а вот к послу пару раз офицер гвардейский захаживал.

      – Много ли прислуги у посла?

      – У него есть камердинер, тоже басурманин, который и по-русски говорить не может, а также переводчик при миссии и консульстве, именем Игнатий Педрович Лабурда. Говорит, что сам он из наших, из русских, курьером прибыл из Бразилии с письмом о назначении посла, да так и остался толмачом.

      – И оба живут при посланнике?

      Дворник ответил утвердительно.

      – А еще кто-нибудь имеет доступ в квартиру посланника?

      – Только из флигеля немка ходит прибирать, Марта Гунхен, два раза в месяц полотеры ходят, раз в неделю часовщик – заводить часы, да трубочист из артели Шольце.

      – И не подберешься к нему… – покачал головой Артемий Иванович.

      – Тут надо как-то на лестнице самой устроиться, чтобы слыхать было, если кто поднимется. А от квартиры академика можно и разговор с посыльным услыхать, надо ли ему ответ ждать или можно идти.

      – А ты соображаешь! – сказал поляк.

      – Только там у их превосходительства полкан-с на площадке.

      – Какой еще полкан?

      – Он пса там, в конуре держит, пиявок ему для опытов ставит. Академику покойничек Федор Кондратьевич разрешил, я за полтинничек дерьмо за этим полканом убираю.

      – Ну, пойдем, посмотрим на твоего полкана.

      Савва Ерофеич провел их через парадное крыльцо. Света внизу не было. В огромном лестничном камине ярко пылало здоровенное полено, при свете которого дородный немец-швейцар читал отпечатанную готическим шрифтом брошюрку «Как самому ввинтить электрическую лампу или проложить провод с безопасностью для своего здоровья».

      – Ты бы, Густав Карлович, сказал управляющему, чтобы электротехнического мастера вызвал. А то неловко перед жильцами: третий день света при входе нету.

      – Я