Клятва королевы. К. У. Гортнер

то и дело жестом требовал налить ему еще вина. Вильены нигде не было видно. Не последовал ли он за Каррильо?

      – Наверняка все это кажется тебе весьма странным, – вдруг сказал Энрике; я вздрогнула и повернулась к нему. – Все эти излишества… Мне говорили, в Аревало не было ничего подобного. Как я понимаю, ты, твой брат и ваша мать вели скромную жизнь.

      – Да, это так. Но мы неплохо справлялись. Скромность может стать благословением.

      – И как я вижу, ты предпочитаешь воду, – сказал он, бросив взгляд на мой кубок, который я прикрыла ладонью от пажа с вездесущим кувшином. – Не пьешь вина?

      – От него у меня часто болит голова, даже когда разбавляю.

      Я заметила, что Фернандо наклонился ближе и не отрываясь смотрит на меня.

      – Мне тоже не нравится алкоголь, – сказал Энрике. – Я пью его лишь на государственных приемах. В Сеговии хватает чистой воды; она идет с гор, свежая и холодная. Во времена римлян текла по акведуку, но тот сейчас совсем ветхий. Мне всегда хотелось его починить.

      Он помолчал, покусывая губу, затем вдруг проговорил:

      – Хочу перед тобой извиниться за то, что не проявлял надлежащей заботы о тебе и твоем брате. И дело не в том, что я такой равнодушный. Быть королем… это вовсе не то, что ты думаешь. Я теперь куда лучше понимаю нашего отца, чем когда он был жив.

      Наши взгляды встретились.

      – О чем вы? – тихо спросила я.

      – Когда-то наш отец сказал, что хотел бы родиться простолюдином, чтобы не нести на своих плечах бремя всего мира. – Энрике печально улыбнулся. – Теперь и я часто чувствую себя точно так же.

      Странно было слышать подобное от короля. Монархи правили по божественному праву и отвечали только перед Господом. Родиться таковым считалось великой привилегией, а не проклятием. Внезапно я вспомнила Энрике, каким видела его в последний раз, странную улыбку, с которой он наблюдал, как я целую отца, его фигуру, алчно склонившуюся над телом умирающего. Может, алчность мне лишь привиделась, а на самом деле то была тревога? Ребенку трудно отличить одно от другого, а Энрике не похож на человека, желавшего оказаться в центре всеобщего внимания.

      – Вот почему я так рад тебя видеть, – продолжал он. – Семья должна быть вместе, а мы так мало времени провели в обществе друг друга. Согласна? Рада, что ты здесь?

      Сама не понимая, что делаю, я положила ладонь на его руку. Пальцы мои смотрелись слишком белыми и тонкими на фоне его волосатой веснушчатой кожи.

      – Я счастлива вас видеть, и Сеговия прекрасна. Мне просто нужно время, чтобы привыкнуть. Как вы сами сказали, здесь для меня пока многое в новинку.

      Я заметила, как кивнул Фернандо, и одобрительная улыбка кузена лишь добавила мне доверия. Отчего-то его мнение казалось мне крайне важным, словно он ждал от меня только самого лучшего.

      – Что я могу сделать, чтобы ты почувствовала себя как дома? – обеспокоенно спросил Энрике. – Все из-за твоей матери, да? Тебе не хотелось ее оставлять. Ты по ней скучаешь.

      Я