Холодный огонь. Дин Кунц

силах.

      – У вас интересное имя, – возобновила разговор Холли.

      – Джим?

      Он над ней подшучивал.

      – Айренхарт – «железное сердце». Похоже на прозвище индейского вождя.

      – Было бы неплохо, окажись в моих жилах кровь сиу или апачей. Это придало бы мне ореол таинственности. Но должен вас разочаровать: Айренхарт – всего лишь английский вариант немецкой фамилии Айзенхерц.

      Машина выехала на Восточную автостраду и быстро двигалась к повороту на Киллингсворт. Через несколько минут они будут в аэропорту. Такая перспектива не радовала Холли. Она была репортером, и большинство ее вопросов так и остались без ответа. И, что еще более важно, Холли была женщиной, и впервые в жизни она встретила такого мужчину, как Джим Айренхарт.

      Она быстро прикинула, не поехать ли в объезд и тем самым в два раза удлинить дорогу. Джим не знает города и вряд ли заметит ее хитрость. Но потом ей пришло в голову, что дорожные знаки уже сообщили о приближении к аэропорту. И, даже если Джим не обратил на них внимания, в ярко-синем небе невозможно не увидеть белые силуэты самолетов, которые один за другим взлетали и шли на посадку.

      – И чем вы занимаетесь у себя в Калифорнии? – нарушила затянувшееся молчание Холли.

      – Радуюсь жизни.

      – Я имела в виду, кем вы работаете?

      – А как вы думаете?

      – Ну… во всяком случае, не библиотекарем.

      – Почему вы так думаете?

      – В вас есть что-то таинственное.

      – А разве библиотекарь не может быть таинственным?

      – По крайней мере, я таких не встречала.

      Она неохотно свернула с шоссе на дорогу, ведущую к аэропорту.

      – Может, вы из полиции.

      – Значит, я похож на полицейского?

      – У настоящих полицейских стальные нервы.

      – А я-то считал себя простым и общительным. Вы думаете, у меня стальные нервы?

      – Я хотела сказать, вы очень уверены в себе.

      – И давно вы на репортерской работе?

      – Двенадцать лет.

      – Все время в Портленде?

      – Нет. Здесь я около года.

      – А раньше где приходилось бывать?

      – Чикаго… Лос-Анджелес… Сиэтл.

      – Любите журналистику?

      Поняв, что Джим перехватил у нее инициативу, Холли ответила:

      – Послушайте, это все-таки не игра в вопросы и ответы.

      – Что вы говорите! Выходит, я ошибался.

      Похоже, этот разговор его по-настоящему забавлял.

      Холли почувствовала свое бессилие перед его непонятным, вызывающим раздражение упрямством. Ей не понравилось, что Джим сумел подчинить ее своей воле. Впрочем, он не имел злого умысла, и обманщик из него был неважный. Он не хотел, чтобы кто-то копался в его делах, и Холли, которая в последнее время все чаще задумывалась о праве журналиста вмешиваться в чужую жизнь, в глубине души сочувствовала ему. В конце концов ей не оставалось ничего другого, как рассмеяться.

      – Победа за вами, поздравляю!

      – Вы неплохо