Молния. Дин Кунц

и наблюдал сцену из соседнего дома или с улицы, то темнота и падающий снег мешали рассмотреть оружие в руках человека.

      В гараже Марквелл по указанию незнакомца опустил тяжелую дверь. Взвизгнули холодные несмазанные петли.

      – Если вам нужны деньги…

      – Замолчите. Идите в дом.

      – Послушайте, моя пациентка рожает в больнице.

      – Если вы не заткнетесь, я выбью вам зубы рукояткой вот этого револьвера, и тогда вы уж наверняка замолчите.

      Марквелл поверил в угрозу. Незнакомец, как и Марквелл, был футов шести ростом и весил примерно сто восемьдесят фунтов, но производил пугающее впечатление. Его светлые волосы смерзлись, и теперь ручейки сбегали по лбу и вискам; он казался бесчувственным, как ледяное изваяние на зимнем карнавале. Марквелл не сомневался, что в рукопашной схватке незнакомец в бушлате легко одолеет любого противника, не говоря уже о пьяном враче средних лет, который уже давно не в форме.

      Боб Шейн задыхался в тесной комнате ожидания при родильном отделении. В комнате был низкий потолок, покрытый звукопоглощающими плитками, тусклые зеленые стены и единственное заиндевевшее окно. В ней было душно. Шесть кресел и два низких столика загромождали узкое пространство. Ему хотелось толкнуть дверь в коридор, добежать до главного входа на другом конце больницы и вырваться наружу на холодный ночной воздух без запаха дезинфекции и болезней.

      Но он должен был оставаться в комнате ожидания при родильном отделении, чтобы быть рядом с Джанет, если он вдруг ей понадобится. Роды всегда означали страдания, но только не такие мучительные и жестокие, какие уже столько времени терзали Джанет. Врачи не ожидали серьезных осложнений, но и не скрывали своей озабоченности.

      Боб понял причину своей клаустрофобии. Он не боялся давящих стен. Он боялся смерти, смерти жены или еще не родившегося ребенка – или смерти их обоих.

      Кто-то открыл дверь, и в комнате появился доктор Яматта.

      Поднимаясь с кресла, Боб натолкнулся на столик, и журналы веером рассыпались по полу.

      – Как она, доктор?

      – Все так же. – Яматта был невысок, худощав, с добрым лицом и большими печальными глазами. – Доктор Марквелл скоро будет здесь.

      – Но ведь вы и так делаете все, что нужно?

      – Не сомневайтесь. Мы делаем все, что в наших силах. Просто я подумал, что вам будет приятно узнать, что скоро приедет ваш лечащий врач.

      – Да… Конечно… Благодарю вас. Послушайте, доктор, а я могу ее увидеть?

      – Пока нет, – отозвался Яматта.

      – Тогда когда же?

      – Когда… когда ей станет легче.

      – Я не понимаю. А когда ей станет легче? Когда, черт возьми, все это кончится? – Он тут же пожалел о своей несдержанности. – Я… простите меня, доктор. Просто… Просто я боюсь.

      – Понимаю. Я все понимаю.

      Внутренняя дверь вела из гаража в дом Марквелла. Они прошли через кухню, зажигая по пути свет. Комки тающего снега падали с их ботинок.

      Бандит заглянул в столовую, гостиную, кабинет, приемную для больных, затем скомандовал:

      – Теперь