Теллурия. Владимир Сорокин

давайте, давайте, давайте, – зловеще закивал Самой.

      – Послушайте! Черт возьми, мы собрались не для жульничества! – повысил голос Владимир, и все почувствовали, что он на пределе. – Вы у меня в доме, господа, какое, на хуй, жульничество?!

      – Владимир Яковлевич, речь идет не о жульничестве, оно, безусловно, невозможно среди нас, людей вменяемых, особенных, умных, ответственных, но я хотел бы просто предостеречь от… – затараторил Снежок, но его перебили.

      – Жребий! Жребий! Жребий!! – яростно, с остервенением захлопал в ладоши Владимир.

      На него покосились.

      Сидящая рядом пухлявая Авдотья обняла, прижалась:

      – Володенька… все хорошо, все славно…

      Он стал отталкивать ее, но Амман протянул свою большую руку, взял Владимира за плечо:

      – Владимир Яковлевич, прошу вас. Прошу вас.

      Его глубокий властный голос подействовал на Владимира. Он смолк и лишь вяло шевелился в объятиях Авдотьи.

      – Господа, – продолжил Амман, обводя сидящих взглядом своих умных, глубоко посаженых глаз, – мы собрались здесь сегодня, чтобы пробировать новое. Это новое перед нами.

      Все, словно по команде, уставились на коробку.

      – Оно стоило нам больших денег. Это самый дорогой, самый редкий и самый наказуемый продукт в мире. Никто из нас не пробировал его раньше. Посему давайте не омрачать день сей. Я предлагаю кинуть жребий.

      – На спичках! Коли уж есть спичечный коробок… – горько усмехнулся всегда печальный Родя Шварц.

      – Тринадцать бумажек, одна счастливая. – Амман не обратил внимания на реплику Роди.

      – У меня дома нет бумаги, – пробормотал Владимир.

      Амман приподнял коробочку, выдрал из “Троецарствия” страницу, поставил коробочку на место:

      – Ножницы.

      Ему подали ножницы. Он стал аккуратно разрезать пожелтевшую страницу на одинаковые полосы.

      – Принеси пакет для мусора, – приказал Владимир Авдотье.

      Она неловко вскочила, тряся телесами, выбежала на кухню, повозилась, вернулась с черным пластиковым пакетом.

      – Владимир Яковлевич, надеюсь, стилос имеется у вас? – спросила Регина.

      – Есть где-то, – пробормотал Владимир и добавил со злостью: – Но предупреждаю: писать им я не обучен.

      Он встал, долго рылся в ящиках, нашел изъеденный временем карандаш, кинул Регине. Регина поймала, понюхала и лизнула карандаш с нервной улыбкой:

      – Знаете, господа, я тоже… не очень-то умею…

      – Я напишу. – Амман забрал у нее карандаш, зажал его в кулак и крупно, коряво написал на одной из полосок: TELLUR. Бросил карандаш и стал аккуратно складывать полоски пополам и засовывать их в черный пакет. Большие сильные руки его не суетились даже теперь. Когда последняя полоска исчезла в пакете, Амман закрыл его, долго тряс, потом слегка приоткрыл:

      – По кругу, против часовой. Хозяин дома – первый.

      С трудом подавляя волнение, Владимир сунул руку в черный зев пакета, пошарил, вытащил, глянул. Скомкал и яростно швырнул вверх:

      – Блядский род!

      Амман