Русский аркан. Александр Громов

это в жару! Еще жужжала басом толстая муха, нипочем не желая убраться из экипажа восвояси. И как подданные терпят такие условия?! Екатерина Константиновна сейчас же начала обмахиваться веером и завидовать нескольким мужчинам, путешествующим рядом с багажным отделением на империале, где хоть ветерком слегка обдувает. Но завидуй, не завидуй – дамы на империал все равно не допускаются.

      Жара. Духота. Запах пота. Наглая муха.

      «Привыкай, голубушка», – сказала себе великая княжна.

      К запаху пота примешался запах дешевого мужского одеколона, фабрикуемого, должно быть, из креозота, каким пропитывают шпалы.

      – Не угодно ли, мадемуазель? – обратился к Катеньке некий развязный франт, носитель сего амбре. Он протягивал открытую жестяную коробку с леденцами.

      Катеньку затошнило. С ума сошел. В такую жару – сладкое! А франт придвинулся поближе. Неужели обнаглеет настолько, что в Ялте предложит запить жажду шампанским? И этот запах… Ужасные у папá подданные!

      – Благодарю, не угодно, – ответила она как можно суше. Но отбрить развязного одной фразой не получилось.

      – Интересный у вас загар, мадемуазель, – заметил он, нимало не смутившись. – Как будто солнце нарочно заглядывало под поля вашей прелестной шляпки. Очень хорошо его понимаю!

      Катенька посмотрела на развязного сердито, хотя сердиться ей надо было на себя. Не сообразила, второпях нанося крем, что верх лица надо оставить более светлым. Вот и выкручивайся теперь как знаешь.

      И ведь выкрутилась:

      – На раскопках я носила косынку. Так удобнее.

      – На раскопках? – удивился развязный.

      – В Херсонесе. Археологическая экспедиция профессора Алексеева. Я его ассистентка.

      Вышло чудо как убедительно. Даже фамилия профессора пришла в голову мгновенно, притом самая заурядная фамилия Алексеев, а не какой-нибудь внезапно прыгнувший в голову Перешнуруй-Штиблетов. Выдумка позволила остаться в образе молодой эмансипированной девушки. Будущий историк? Тем лучше. Оставьте, господа, в покое образованную барышню, поищите добычу попроще.

      И точно – развязный произнес водянистый комплимент и отодвинулся, не рискнув связываться с синим чулком. Дышать стало легче. Зато выказал интерес толстый господин в золотом пенсне на потном носу:

      – Позвольте-ка… Профессор Алексеев? Из Московского университета?

      – Из Харьковского, – отчаянно соврала Екатерина Константиновна. – Однофамилец.

      – А-а, – протянул толстый господин. – Простите, не знаком с ним. Но уж приват-доцента Малько вы, наверное, знаете? Валентина Валентиновича?

      – Даже дружны, – выдавила из себя Катенька, изо всех сил стараясь не выдать паники.

      – Увидите – непременно привет ему передайте от профессора Шпунта. Да скажите ему, что его балто-литовская теория этногенеза кривичей – чушь несусветная!

      – Непременно скажу, – через силу улыбнулась Екатерина Константиновна, ощущая себя воробышком в кошачьих когтях.

      – Помню,