Роман о любви, а еще об идиотах и утопленницах. Сергей Арно

это я знаю. Но здесь не то совсем. Здесь страшнее намного. Тут Парамон не один пострадал, если бы один – дело другое, тут вообще мистика какая-то. Первый следователь, это дело раскрывавший, утопился, второй сошел с ума. Так что дело это непростое, говорят, Парамон в таких муках умирал, что лицо у него этак все перекошено было.

      Рыжий старательно скорчил гримасу непонятного содержания, которая могла обозначать все что угодно, даже восторг.

      – Зубы, наверное, сверлили – предположил Мелодий. – Почерк похож на Общество защиты животных, они тоже поначалу бомжей пытают: сколько кошек, сколько собак съел, это им для статистики нужно. А уж потом только – того. Точно, Копейкин?

      Андрей, уже привыкший к своей новой фамилии, кивнул.

      – Не-ет! – по обыкновению, не согласился рыжий. – Это на ритуальное убийство похоже.

      – А что, если парнокопытный людей мучить начал? Чтобы вспомнить чего-нибудь.

      – Нет, он что, он глупое животное с копытами. У него только голова да руки человеческие, а так обычный кентавр. Точно, не Костик.

      Снова налили водки, выпили, запили пивом. Андрею отчего-то взгрустнулось, он опустил голову на руки и закрыл глаза.

      – А я так слышал, что Костик из родника воды напился, – сквозь сонную муть слышался голос Мелодия. – Родник этот, как рассказывают, из-под земли в подвале бьет. Вода в нем прозрачная да пахнет так приятно, что сил нет, хочется ее напиться. А как глоток сделаешь, так у тебя память и отшибает – ничего не помнишь и даже как тебя зовут не знаешь. Говорят, только в одном-единственном подвале такой ключ на поверхность выходит, а потом снова под землю, и там, под землей, образуется река полноводная. Ну, знаете, подземные реки бывают, вот и здесь то же самое. И течет она далеко, чуть не через весь земной шар.

      – Про родник этот я слышал, да все это фантастика научная, – дав досказать, усомнился рыжий. – Это от старости дома глюка. Ученые доказали, что как только дому старому за сто пятьдесят лет перевалит, так у него испарения вредные из фундамента начинают выделяться. У нас город-то на болоте стоит – испарения и выделяются. А человек, испарений этих нанюхавшись, глючить начинает, и кажется ему, что родник из-под земли бьет, что духи всякие летают… А это все галлюцинации от вредных испарений. Это давно учеными доказано.

      «Может, там труба прохудилась, вот и бьет родник», – подумал Андрей, но говорить вслух было лень.

      – А родник этот у нас тут, на Петроградской, говорят, где-то на Подьяческой в подвале. Ну, выпьем, что ли?

      – Да глюки это все, – снова повел свою линию рыжий. – Самые обычные глюки, дом старый испарения выделяет.

      Мелодий выглядел трезвее окружающих, и чем больше пил, тем больше трезвел. Это была его удивительная особенность: то с малого количества вдруг пьянеть мгновенно, то пить больше всех и трезветь только. Они выпили еще. Но это Андрей же был как в тумане, голова совсем отключилась, он, конечно, слышал дальнейший разговор, но уже не понимал, о чем речь. Потом Мелодий