Бесы с Владимирской горки. Лада Лузина

на лысого черта…

* * *

      Башня, в которой уже не первое столетие собирались хранительницы Города, всегда неуловимо подстраивалась под настроение Трех Киевиц.

      Становилась то тревожно-холодной, то уютно-радостно теплой.

      И огонь в черном мраморном камине словно регулировал градус – в зависимости от жара их споров. И книжные полки, кольцом обнимавшие стены круглой комнаты в Башни Киевиц казались то давящими церберами, то мудрыми советчиками.

      А над камином висел «измеритель» иного настроения – внешнего – византийская фреска X века с изображением самой первой Киевицы Великой Марины.

      В руках у женщины с чересчур близко поставленными синими глазами, царствовавшей над Киевом еще во времена древней Руси, были Весы, призванные сигнализировать ее последовательницам о положении дел в доверенном граде. В обычное время Весы первой Киевицы успешно воплощали классический символ равновесия – с двумя одинаковыми симметричными чашами.

      Нынче же Весы чуть-чуть накренились… вроде бы?

      То ли да, то ли нет, – сколько ни щурься, а до конца не поймешь.

      И настроение у Киевиц было соответствующее – все Трое пребывали в легкой непонятке. Так случилась беда или все-таки нет?

      А Даша Чуб – и в непонятке иного рода:

      – Не понимаю, чего вообще ты так паришься, если можешь в любую минуту сказать мужику «Все забудь»? Начала бы свидание типа сначала – с чистого листа. Он же все равно ничего не помнил уже!

      – Я бы помнила, – прохладно произнесла Катерина, – я уже знаю, он мне не подходит. Он ревнивый, вспыльчивый, собственник и не брезгует средствами, вроде слежки… Ты хоть представляешь, что он увидит, если начнет за мной каждый вечер следить?

      – Ну и че? Проблем-то! Просто говори ему «Забудь!» каждый вечер. И можешь смело выходить за него. Мужик-то хорош. Я бы такого хорошенько попользовала.

      Катя слегка пожала плечами и повернулась к огню. В камине вытанцовывало пламя. На каминной полке молча жмурилась белая кошка Беладонна. Второй представитель местной фауны, черный кот Бегемот, предпочел изразцовую печь на кухне.

      Чуб с любопытством раскладывала на ковре непонятные приобретения Дображанской – зубастый утюг, медный таз, терку и голубую облезлую перцемолку. А Дашина любимица, рыжая кошка Изида Пуфик, старательно обнюхивала каждый предмет.

      – Апчхи, – громко чихнула рыжая, осматривая перцемолку.

      – Вот видишь, – правда! – огласила Даша. – Нельзя такими мужиками разбрасываться.

      – Это – не правда. Это – черный перец. Его там недавно мололи.

      – Апчхи, – подтвердила правдивость Катиных слов Изида Пуфик. – Мerde, – прибавила свое любимое французское ругательство она.

      – Ну, что у тебя? – обратилась Катя к Маше Ковалевой, листавшей толстую Книгу Киевиц.

      – К сожалению, ничего определенного. Получается, все это, включая и черный перец, достаточно часто используют в магии.

      Маша отложила книгу и подошла к разложенным на ковре предметам, перечислила:

      – Кофемолки,