Ночь Серебра. Татьяна Кононова

с боку на бок разбуженный гром. Ночь медленно наползала на лес и окрестности, укутывая всё вокруг мягким покрывалом дождя и ветра. Вскоре совсем стемнело. Желудок скрутило от голода, и Ярико попытался вспомнить, когда они в последний раз ели. Ежели память ему не изменяла, то давешним вечером, когда принесли тёплый хлеб… При воспоминании об этом хлебе, о его запахе, о его тепле, хрустящей золотистой корочке, Ярико чуть не взвыл с досады. И как только не додумался, что отложить надобно было, припрятать, ведь знал, что сбегут, а не есть-то в дороге нельзя.

      Сквозь тёмное покрывало ночи и шёпот дождя вдруг прорвался яркий сполох молнии. Гневается Перун-батюшка, пронеслось в голове у юноши. Тут же Велена вздрогнула, прижалась к нему:

      – Я боюсь!

      Ярико обнял её одной рукою, погладил по светлым растрёпанным волосам, по щеке, и почувствовал, что у неё, вероятно, жар. Да как же, не простудишься тут…

      – Ну-ка поворотись, – велел он, протянув руку к её челу. Девушка, наоборот, испуганно отпрянула. – Да не рвись ты! Дурочка! Стой смирно!

      Велена послушалась. Ярико коснулся ладонью её лба и убедился в правоте мыслей своих.

      – Чего ж ты ране не сказала? Захвораешь, сляжешь совсем! Горишь ведь вся…

      Девушка ничего не ответила, только взор опустила пристыженно. Не хотела сказывать, чтобы брат не тревожился за неё, и без того тревог вдосталь. И сам ведь теперь серчает на неё…

      – Ладно, – решил юноша наконец, – доберёмся до земли асвельдов, пойдёшь в деревню. Не спорь, – перебил он её сурово, когда она попыталась что-то возразить. – Пойдёшь в деревню и попросишь крова. А там я к тебе Феникса пошлю, коли сам в порядке буду. Да хотя чего мне сделается, – добавил Ярико с лёгкой усмешкой, заметив, как побледнела сестрёнка при словах этих его. – Вот отыщу местечко безопасное да людей хороших, и сразу же пошлю.

      – Уговорились, – вздохнула Велена.

      Ночевать им пришлось в лесу. Никаких тёплых вещей у них не было, конечно, а костёр развести было бы невозможно: дождь, хоть и поуспокоился малость, всё ещё моросил. Ярико поначалу даже пытался это сделать,но ничего не вышло, и он махнул рукою.

      – Без толку… Ну да обойдёмся.

      Он с наслаждением вытянул ноги, повернулся на бок и закинул одну руку за голову. Велена свернулась калачиком подле него и прижалась спиной к его груди. Ярико обнял её свободной рукою, притянув поближе, и даже сквозь одёжу почувствовал, как она вся дрожит.

      Наутро, едва рассвело, он открыл глаза. Сквозь мокрую листву просачивались тонкие, едва уловимые лучики солнца, и казалось, будто сами листья, хрупкие, почти прозрачные, светятся изнутри. Велена уже не дрожала, даже наоборот – спала тихо и безмятежно, подложив ладошки под щёку, как ребёнок. Даже будить жаль было, но идти-то надо, ведь Ольгерд уже наверняка заметил их отсутствие, а ежели и не заметил, то заметит в скором времени и обязательно пошлёт погоню. Идти надо…

      Завтракать тоже было