Причина смерти. Патрисия Корнуэлл

год не будет ждать. А теперь давай начистоту. У Эддингса были связи с неосионистами?

      – Только в том смысле, что у него оказалась одна из их библий, как я тебе уже говорил. Ее я и нашел при обыске.

      – Это и есть то самое, что ты так не хотел мне показывать? – насмешливо взглянув на него, спросила я.

      – Не сегодня – это точно, – ответил Марино. – Меня больше беспокоило то, что Люси ее увидит, раз уж ты хочешь знать.

      Он выразительно посмотрел на мою племянницу.

      – Пит, – резонно возразила девушка, – ты вовсе не обязан меня защищать, хоть я и ценю твою заботу.

      Марино промолчал.

      – Что же это за библия? – поинтересовалась я.

      – Совсем не та, с которой ходят на службу в храм.

      – Сатанистская?

      – Нет, я бы так не сказал. Во всяком случае, она мало напоминает те, что мне доводилось видеть. В ней ничего не говорится о служении сатане, нет никакого символизма. Но это точно не та книга, которую стоит читать перед сном, – сказал он, снова взглянув на Люси.

      – А где она сейчас? – поинтересовалась я.

      Марино снял с горлышка фольгу и размотал проволоку. Пробка громко хлопнула, и он разлил шампанское так, как обычно разливал пиво – сильно наклоняя бокал, чтобы оно не пенилось.

      – Люси, не принесешь сюда мой портфель? Он там, в кухне, – попросил Марино, а когда она вышла, посмотрел на меня и заговорил, понизив голос: – Я бы не притащил ее сюда, если бы знал, что здесь будет твоя племянница.

      – Люси – взрослая женщина. Ради бога, она уже агент ФБР.

      – Ну-ну. Только у нее тоже иногда бывают срывы, и ты об этом прекрасно знаешь. Не надо бы ей смотреть на такую жуть. Говорю тебе: я сам прочитал ее только потому, что это необходимо по службе. Меня от нее просто колотит. Мне даже на службу в храм захотелось сходить. Ты когда-нибудь слышала от меня такое?

      Мне и вправду никогда прежде не приходилось слышать подобных слов от Марино. На душе снова стало тревожно. Люси переживала тяжелые времена, и это меня сильно пугало. Ее и раньше отличала психологическая нестабильность и стремление к саморазрушению.

      – Вряд ли у меня есть право ограждать ее от чего-либо, – ответила я, когда она вернулась в гостиную.

      – Надеюсь, вы здесь говорили не обо мне, – заметила моя племянница, вручая Марино портфель.

      – Так и есть, мы говорили о тебе, – ответил он, – и я не уверен, что тебе стоит на это смотреть.

      Замок щелкнул, и Марино открыл портфель.

      – Решай ты, – сказала Люси, остановив на мне спокойный взгляд. – Мне интересно, и я хотела бы хоть немного помочь в этом деле, если, конечно, смогу. Но могу и уйти, если ты решишь, что мне не следует на это смотреть.

      Странно, но я никак не могла найти выход из положения. Мое разрешение рассмотреть улику, пересилившее желание уберечь Люси от возможного негативного воздействия, было признанием профессиональных достижений девушки. Порывы ветра сотрясали оконные стекла, налетали