Титан. Теодор Драйзер

сможет познакомить его с особенностями, персонажами и коммерческими предприятиями Чикагской фондовой биржи. Однажды он взял Эйлин с собой в Фарго, где она с высокомерным и скучающе-безразличным видом обозревала растущий город.

      – Фрэнк! – воскликнула она, когда увидела деревянную четырехэтажную гостиницу и длинную неказистую улицу в деловом квартале с беспорядочными рядами кирпичных и деревянных складов, зияющими пустотами между домами на обочине грунтовых дорог. Эйлин, в модном дорожном костюме, с ее самоуверенностью, тщеславием и склонностью к преувеличению, являла собой странный контраст со сдержанными манерами, неброской одеждой и безразличием к собственной внешности, отличавшей большинство мужчин и женщин этого молодого города. – Ты же не мог всерьез думать, что мы будем жить здесь, правда?

      Эйлин гадала, когда же ей представится возможность завести светские знакомства и заблистать в полную силу. Предположим, ее Фрэнк станет очень богатым и заработает много денег, гораздо больше, чем в прошлом, какую пользу это принесет ей здесь? До его банкротства в Филадельфии, до того, как ее заподозрили в тайной связи с ним, он наконец-то стал жить на широкую ногу и начал устраивать блестящие приемы. Если бы она тогда была его женой, то без труда вписалась бы в высшие круги филадельфийского общества. Но здесь… Боже милосердный! Она с отвращением вздернула носик:

      – Что за жуткое место!

      Таково было ее единственное мнение о самом энергичном и быстро растущем городе на северо-западе США.

      Но когда речь шла о Чикаго с его кипучей и бьющей через край жизнью, Эйлин совершенно преображалась. Помимо решения множества финансовых проблем, Каупервуд следил за тем, чтобы она не чувствовала себя одинокой. Он рассказывал ей о местных магазинах и предложил делать покупки в них, чем она с энтузиазмом и занималась, разъезжая в открытой коляске в сногсшибательных нарядах, в большой коричневой шляпе, так шедшей к ее смуглому лицу с румянцем и рыжевато-золотистым волосам. Когда Эйлин впервые довелось увидеть исполненные красоты Прери-авеню, Норт-Шор-драйв, Мичиган-авеню и новые особняки на Эшленд-бульвар, окруженные зелеными лужайками, надежды, устремления и привкус будущего Чикаго взыграли в ее крови точно так же, как раньше у Каупервуда. Все эти богатые дома были новыми, а знатные люди Чикаго лишь недавно стали богачами, как и они сами. Она забыла, что до сих пор еще не была женой Каупервуда, однако чувствовала себя его настоящей супругой. Улицы, большей частью с тротуарами из розоватого плитняка, окаймленные молодыми, недавно высаженными деревьями, лужайки с подстриженной зеленой травой, окна домов с яркими маркизами и кружевными занавесками, колыхавшимися от июньского ветерка, мостовые с серым скрипучим щебеночным покрытием, – все это будоражило ее воображение. Прогуливаясь, они обогнули озеро по Норт-Шор-драйв, и Эйлин, созерцавшая голубовато-зеленые воды, далекие паруса, парящих чаек и новые яркие дома, прониклась уверенностью, что однажды она будет хозяйкой одного из этих великолепных