Жизнь коротка (сборник). Сергей Довлатов

знаю, что у вас сегодня день рождения.

      – Спасибо, что напомнили. Еще один день рождения. Приятная неожиданность – семьдесят лет.

      Левицкий вдруг перешел на шепот. Глаза его странно округлились.

      – Запомните главное, – сказал он, – жизнь коротка…

      Регина, преодолевая смущение, выговорила:

      – Разрешите кое-что преподнести вам… Я надеюсь… Я уверена… Короче – вот…

      Левицкий принял маленькую желтую бандероль. Вскрыл ее, достав из кармана маникюрные ножницы. Теперь он держал в руках свою книгу. Старинный шрифт, отклеившийся корешок, тридцать восемь листков ужасной промышленной бумаги.

      Он раскрыл шестую страницу. Прочитал заглавие – «Тропинки сна». Вот он, знакомый неграмотный перенос – «смущение». Да еще с непропечатавшимся хвостиком у «ща».

      – О Господи, – сказал Левицкий, – чудо! Где вы это достали? Я был уверен, что экземпляров не существует. Я разыскивал их по всему миру…

      – Возьмите, – сказала Регина, – и еще…

      Она достала из сумки рукопись в узком конверте. Левицкий учтиво ждал. Давно разработанным усилием он подавил страдальческую гримасу на лице. Потом спросил:

      – Это ваше?

      Регина отвечала с должной небрежностью:

      – Это мои последние рассказы. Не лучшие, увы. Хотелось бы… Если это возможно… Короче, ваше мнение… Буквально в двух словах…

      – Вас интересует письменный отзыв?

      – Да, знаете ли, буквально три слова… Независимо от…

      – Я пришлю вам открытку.

      – Замечательно. Мой адрес на последней странице.

      Левицкий привстал:

      – А теперь извините меня. Процедуры.

      Звякнув ложечкой, Регина отодвинула чашку. «Мог бы поинтересоваться, где я остановилась…»

      Левицкий поцеловал ей руку:

      – Спасибо. Боюсь, мои юношеские стихи не заслуживали ваших хлопот.

      Он кивнул и направился в сторону лифта. Регина, нервно закуривая, пошла к вертящейся двери.

      Левицкий поднялся на третий этаж. У порога своего номера остановился. Вынул из конверта рукопись. Оторвал клочок бумаги с адресом. Сунул его в карман байковых штанов. Приподнял никелированный отвес мусоропровода. Подержал на ладони маленькую книжку и затем торжествующе уронил ее в гулкую черноту. Туда же, задевая стенки мусоропровода, полетела рукопись. Он успел заметить название «Лето в Карлсбаде». Мгновенно родился текст:

      «Прочитал ваше теплое ясное „Лето“ – дважды. В нем есть ощущение жизни и смерти. А также – предчувствие осени. Поздравляю…»

      Он зашел в свой номер. Тотчас позвонил кухарке и сказал:

      – Сыграем в акулину?

      На улице и дома

      Моя жена сказала:

      – И еще звонил Габович. У него есть дело. Обещал зайти.

      – Я знаю. Наверное, хочет дрель попросить. Мне говорили, он купил стеллаж…

      Габович был моим соседом и коллегой. Вернее, не совсем коллегой – он был филологом. Работал над сенсационной книгой. Называлась она – «Встречи с Ахматовой». И подзаголовок: «Как и почему они не состоялись».