Охота на викинга. Нильс Хаген

я и все время пекла маргариновое печенье для благотворительных ярмарок, потому что состояла в огромном количестве всевозможных организаций, помогающих малоимущим, иммигрантам, сиротам, инвалидам и жертвам бедствий в странах третьего и четвертого мира. Мои родители говорили, что это из-за того, что у тетушки Марты нет детей. Так или иначе, но луна у меня всегда ассоциировалась с нею. Всегда – пока я не приехал в Россию.

      Я включаю планшет и открываю фотографии своей семьи. Отец, мать, сестры, дедушка… Отчего-то мне кажется, что фотографии на экране выглядят неестественно. Настоящая фотография должна быть напечатана на бумаге. Тогда она становится вещью, предметом, который можно повесить на стену, заключить в раму, преподнести в подарок… А на экране монитора – или того же планшета – это просто картинка, время жизни которой – мгновения.

      Интересно, что русские называют планшеты айпадами. Любые, не важно, какая компания их произвела. Они вообще любят множить сущности, а их бритва Оккама заржавела где-то на полке в чулане. Например, здесь называют все хетчбэки Волжского автозавода «Жигулями», хотя такое название носила только одна модель – ВАЗ-2101, я проверял специально. Все копиры у них – ксероксы, а все планшеты – айпады. Зато доллар имеет здесь такое великое множество наименований, что их приходится записывать, чтобы не путаться. Я даже завел отдельный файл, который постоянно пополняется. Вот как он выглядит на сегодняшний день: доллар – это зеленый, зелень, зеленка, зеленый рубль, твердач, американский рубль, грин, гринбек, бакс, бакинский, баксис, бабаха, уе, уешка, убитый енот, узбекский еж и долларевич. И если долларевича, зелень, грин и даже твердача я еще могу объяснить, то при чем тут узбекский еж? Это определенно выше моего понимания.

      Я изучаю русский язык четвертый год, я знаю много слов, почти не делаю ошибок в построении предложений, освоил сленг и ругательства, но этот язык, как и этот народ, буквально каждый день преподносит все новые сюрпризы.

      Сюрпризы… подарки… Завтра у меня день рождения. Дома, когда я был маленьким, мама делала в этот день эблескивер [1], как будто бы на дворе декабрь. Дедушка ворчал, что это кощунство, но ел с удовольствием – у мамы золотые руки. Вообще с родителями мне повезло. Они познакомились в знаменитой коммуне хиппи «Вольный город Христиания» в 1975 году. У отца была своя группа, он играл на бас-гитаре и пел – свои и чужие песни. Отец дружил с Якобом Лудвигсеном, ездил на фестиваль Вудсток, на настоящий, в шестьдесят девятом, выступал за свободную любовь и жил в старых казармах. Я видел фотографии – у него тогда была борода, волосы до плеч, а на груди болтался медный кальян для марихуаны.

      Мама оказалась в «Христиании» случайно – в их школе проводили благотворительный ужин для ветеранов Первой мировой войны, и ее отправили отнести приглашение какому-то старику-артиллеристу. Одноклассники решили подшутить и подсунули маме вместо адреса артиллериста адрес старых казарм в «Христиании».

      Когда мама заглянула туда, шла репетиция. Отец – а он у меня почти двухметрового роста – расхаживал по импровизированной сцене и ругался на своих музыкантов. Увидев мать, он гаркнул и на нее: «Эй, девчонка! Или садись за клавиши, или убирайся!»

      Мама хорошо играла на фортепьяно – бабушка с дедушкой вообще дали ей неплохое образование, потратив на это кучу денег, а уж решительность маме досталась бесплатно, по наследству.

      Она села за синтезатор и сыграла «В пещере горного короля» Грига. Когда она заканчивала, казармы были набиты битком – большинство хиппи знали толк в Doors и Beatles, тащились от Jefferson Airplane и Grateful Dead, могли наиграть «San-Francisco» [2] на одной струне, но классическую музыку никогда не слышали.

      В общем, так они и познакомились.

      Хиппи… Если посмотреть на моего старика сейчас, то никто никогда не поверит, что этот благообразный седой мужчина с аккуратной прической, сделавший карьеру муниципального служащего, когда-то был бунтарем, драчуном и спал с десятью девушками одновременно, то есть в одной постели.

      Скоро приедет Дмитрий. Он не хиппи, он – хипстер. Пузатый, веселый хипстер с ранней лысиной и пушистыми усами, в кедах «Конверс», в розовой майке, на которой изображен Гай Фокс. Дмитрий заведует в нашем филиале отделом маркетинга и пиара. Его любимое занятие – придумывать информационные поводы и организовывать брифинги, потому что после брифингов бывают фуршеты. Поесть Дмитрий любит, особенно если за еду не нужно платить. Нет, он не жаден и не беден, любовь к бесплатной еде и выпивке сохранилось у него с тех лет, когда Дмитрий был журналистом и достаточно преуспевающим писателем.

      Сам он рассказывает о тех временах со смехом – мол, я был властителем дум, модным беллетристом, и восторженные почитательницы таланта носили меня на руках. Глядя на сто-с-чем-то-килограммовую тушу Дмитрия, я обычно высказываю сомнения в последнем факте, а он начинает нервничать и все время обещает предоставить доказательства в виде фотографий и видеозаписей.

      Книжки, которые писал Дмитрий, выходили с яркими целлофанированными обложками, на которых мускулистые красавцы в камуфляже или кевларовой броне, сжимая в одной руке меч, а в

1

Эблескивер – датские сладкие пирожки или пончики, традиционное рождественское угощение. – Здесь и далее примеч. пер.

2

Неофициальный гимн хиппи, автор – Джон Филлипс из группы The Mamas and the Papas.